Сидим вдвоём. Полярная ночь, пурга, никого больше. Ящик "Сланчев Бряга" и пять буханок чёрного хлеба. Пьем и закусываем. Тут он про иглоукалывание и начал рассказывать. Ещё бутылку этого болгарского бренди уговорили -- давай попробуем. На мне. А у него и инструмент с собой. Вот полсотни своих иголок он в меня и вогнал. Причём каждую -- до крови. Нет крови -- не попал в активную точку. Рассказывал и о меридианах на теле человека, и о девяти методах -- куда втыкать. И про "длинный путь". И всякие страшные истории. Ну, тут я и сам могу вспомнить. У меня приятель в Волгограде чуть срок так не поднял. На ровном месте, во вполне легальном сеансе отключил пациентке сердце. Точнее -- остановил. Путём укола иголкой под колено. Хорошо, парень среагировал быстро. А дальше традиционно - непрямой массаж, реанимация, благо все рядом.
А в Уренгое обошлось без врачей. Бренди с чёрным хлебом в качестве основной и единственной закуски -- а и пофиг нам весь этот инь с янью.
Мы тогда от всего этого... воя северного ветра построили непротиворечивую модель "пророкизма". Откуда берутся пророки и пророчества. Начали с Настродамуса, Иеремию вспомянули, Леонардо. Детишек этих португальских. Опять же, как же без Ванги? Потом и Гаутаму зацепили. В принципе, если в уравнении поля Умова-Пойтинга кое-что сделать не гладкой дифференцируемой функцией, а вероятностной величиной, то, даже при малых сигмах, получается очень интересный гауссов "колокольчик". С двумя значимыми "хвостами". На одном краю диапазона -- полное распадение "душ", на другом -- реинкарнация в прошедшем времени. В смысле -- в прошлом времени данного индивидуума. Причём -- сильно в прошлом. Там граничное условие -- примерно два в двенадцатой оборотов планеты. Почему планеты? - А потому что магнитное поле Земли забивает все остальные воздействия. Мы же как плазма в магнитной бутылке -- только так и существуем. Правда, поле пульсирует. Флуктуации проходят. Не катастрофы типа двухразовой переполюсовки Земли, следы которых геологи находят. А колебания ограниченного диапазона. Там еще надо экстремум считать по дивергенции ротора дивергенции.
Кое-какие похожие мысли мне потом и у Блаватской попадались. Да и в "Империи ангелов". Только там все сильно... гуманитаристически.
А вот нынешний мой опыт продолжает ту давешнюю тему. Мы тогда так "набрендились", что даже закон причинно-следственных связей не учли. А ведь если добавить... И еще это мировое дерево Иггдрасиль. Можно решить проблему "добросовестных лжепророков". Таки-да. Душа влетает в прошлое. От трёхсот лет и далее. И там пророчествует. Но вляпывается не в своё прошлое, а в произвольную ветвь мирового дерева. Тогда будущее данного конкретного пророка может, вообще говоря -- существенно, не совпадать с прошлым данной конкретной души. Так что -- "не врёт, а заблуждается".
И вот, когда я закатил кубик Рубика своей психо-информо-матрицы в эдакие эмпиреи, эти гоу-лядские подсоблятники скотского падальщика собираются мне душевную кастрацию устроить? Задушевно-музыкально. Вы сперва найдите искомое. А уж потом... А потом я вам весь пищеварительный тракт испорчу. Выгрызу все. Вплоть до толстой кишки. Я не брезгливый -- выгрызу.
Так что -- прорвёмся. А вот Сухана сильно разобрало. Волхвы продолжали втыкать ему свои костяные иголки. Толстые. Такими до шестнадцатого века работали. Каждую до крови. Мужик становился похожим на ёжика. Что радует -- ни в кисти, ни в пальцы рук волхвы не колют -- высоко. Уши у него не прокалывают. У меня аж от сердца отлегло. Слишком много стало неприятных последствий. Когда пирсинг пошёл в массы. В ушах чересчур много нервных окончаний. И слишком близко к голове. При такой плотности легко ошибиться, а естественных противовесов... А вот то, что они за его брови взялись. Ё-моё! Да еще и веки! И вокруг крыльев носа... За... акупунктуркуют мужика... Размер активной точки вообще зависит от разных факторов, включая эмоциональное состояние. Если Сухан сейчас... за гранью столбняка, то у него эти точки могут быть двойного размера. Соответственно, в местах их плотных скоплений -- с перекрытием. То-то у этих... голядских пунктирщиков такой жёсткий выходной контроль с летальной выбраковкой.
Волхвы закончили втыкание. Ритм бубна изменился, замедлился. Колотушка работала только в нижнюю треть. Низкий бам. Остальные волхвы собрались вокруг главного, взялись за руки. И начали водить хоровод. Совсем не по-детски. Низкие мужские голоса, замедленный темп, резкие обрывы и звука, и движений... Ощущение отнюдь не детского праздника. Скорее -- надвигающейся опасности. Глобальной катастрофы. О которой не убежишь. Волхвы то приседали, то подпрыгивали. Медведь в середине двигался в противофазе. Поворачивался внутри круга против часовой стрелки, косолапил. И рычал. Когда дед выпрыгивал -- глаза медвежьей его головы резко вспыхивали. И медленно затухали.
Вдруг круг распался. Волхвы опустились на колени, сцепили руки у себя за спинами. И пошли вокруг медведя на коленях. Нога, согнутая в колене, ставится на всю ступню. Не выпрямляя её, перенести на неё вес тела, вторую ногу поставить также согнутой, впереди себя. А колено первой опустить и упереться этим коленом в землю. Я такую проходочку видел. Так подходит ученик к сенсею на татами. Не равный -- стоя, не раб -- на коленях. Ученик - переходя с одного колена на другое.
Волхвы сползались к медведю в центр. Дед уже перестал прыгать. Здоровенная, чудовищная фигура. В отсветах пляшущего пламени костров. Поднял бубен над головой, будто пытался сохранить его от своих помощников. И ударил колотушкой в верхнюю треть. Б-и-и-м.
Звук еще не закончился, а волхвы вокруг медведя попадали на землю. Будто мертвые. Но дед не остановился. Колотушка снова ударила. Теперь колотушка била в верхнюю и в нижнюю трети. Так это же шаманское мировое дерево! На бубне проступил трёхчастный мир шаманов. Вверху духи, в середине -- живое, внизу -- мертвые. Шаманы не различают покойников на плохих и хороших. Сначала он бил в среднюю и нижнюю полосы бубна. Переводили Сухана из живого в мёртвое. А теперь его душу тянут из мира мёртвых в верхний мир -- мир духов. Вовсе не обязательно добрых.
Волхвы поднялись с земли и начали... предпродажную подготовку Сухана. Не знаю что противнее -- видеть как в твоего спутника втыкают костяную иглу, или видеть как её вытягивают. Как ту, длинную, сантиметров пять-шесть, иглу, которой было насквозь, так что оба конца снаружи, проколото веко, медленно, чуть покачивая, вытягивают наружу. А потом волосатая морда слизывает выступившие на веке капельки крови.
Сухана отвязали от столба. Но он так и оставался неподвижным, с поднятыми вверх руками, с остановившимся взглядом. Статуя. Зажатая собственной судорогой. Нет даже дыхания. По мере того, как выдёргивали иголки, мышцы расслаблялись. Вот выдернули иголки из крыльев носа и руки опустились. Упали и висят. Как плети. Ещё пара игл -- Сухан тяжко, стоном-всхлипом вздохнул. Но глаза не двигаются. По его глазам, по чудовищно расширенным зрачкам пляшет тень медведя. Тень пляшущего волхва в медвежьей шкуре на фоне двух пляшущих костров. И бубен. Бам-бим, бам-бим, бам-бим. Тянет из зомби душу. Из мира мёртвых в мир духов. Минуя живых.
Ритм ускорялся, взвинчивался и вдруг -- тишина. Волхвы отступили от Сухана. Он пару секунд стоял неподвижно. Потом -- осел мешком. Ноги подогнулись, проехался спиной по столбу. Стек на землю. Кучей. В тишине жалобно тренькнула струна. Скорбно. Плачуще. Соболезнующе. Раз. И затихла. И снова зазвучал бубен. Ярко, резко, требовательно. Бим-бам, бим-бам. "Вставай мертвец. Вставай -- боги зовут. Жизнь кончилась -- рабство -- нет. Вставай. Вставай служить и прислуживать. Исполнять волю и слово. Повелителя и владетеля. Твоего"
Дед все повторял какое-то слово на своём языке. "Клаусутти, клаусутти, клаусутти". Знать бы еще - что это значит. На этом голядско-шаманском. Потом он отдал помощнику бубен с колотушкой, подражая медведю, вперевалочку подошёл к Сухану. Поднял руки-лапы вверх. В каждой было по зеркальцу. Медное или там бронзовое. Овальные, довольно большие -- сантиметров тридцать по большой оси. Он сначала посмотрелся сам. И так... довольно заурчал. Потом развёл руки и вывернул кисти. Так чтобы видеть в зеркалах отражения костров за своей спиной. И снова заурчал. А потом начал крутить их в поднятых кистях. Зайчики заметались по поляне. И остановились. Бубен грохнул нижней частью. Два световых зайчика сошлись на затылке лежащего Сухана. Медведь резко опустил лапы и сам присел. Бубен ударил высоким.