Шарлотта молча улыбнулась в ответ. Ей удивительно шла эта улыбка — иногда робкая, беззащитная, а иногда вежливая улыбка человека, умеющего постоять за себя. Видя Шарлотту всего второй раз, Женевьева уже почувствовала в этой хрупкой женщине большую внутреннюю силу.
Началась игра. Женевьева сразу поняла, что партнеры гораздо сильнее ее. Мяч слушался малейшего движения их пальцев. Очень скоро она почувствовала себя лишней и потихоньку отошла в сторону, сев рядом с Шарлоттой. Теперь они вместе наблюдали за играющими. А те, избавившись от неловкого партнера, совсем вошли во вкус. На место вялого перекидывания мяча пришла серия ударов. Американец выдавал мяч, а Жоржетта била. Удары становились все сильнее, резче, но Фуллер отбивал все. Он делал буквально чудеса: вставал то на одно, то на другое колено, то на оба, то отбегал в сторону, но отражал нападение. Минута шла за минутой, а мяч еще не коснулся земли.
— Очень красиво, правда? — полуутвердительно сказала Шарлотта. — Мне так нравится смотреть на них.
— И совсем-совсем не хочется играть самой? — спросила Женевьева.
— Нет, — покачала головой Шарлотта. — Мне вообще не очень нравится двигаться, но я люблю наблюдать, как движется мир вокруг меня. Надо только, чтобы он двигался красиво. К сожалению, вокруг так много безобразных, отвратительных движений. И когда люди едят, и когда занимаются любовью, они так редко бывают красивы! А эти — да, красивы. Жоржетта просто великолепна, не правда ли?
— По-моему, мистер Фуллер ничуть не хуже, — обидевшись за американца, возразила Женевьева. — Ведь защищаться всегда труднее, чем нападать.
— Да, Ричард хорош, — сказала Шарлотта и, как показалось Женевьеве, смутилась. — Но, как у большинства мужчин, его сила не гармонична, она не вполне подчиняется ему. Вот увидишь, он устанет быстрее Жоржетты. Вот если бы Лоуренс играл, это была бы совсем другая картина, другая пластика. Он гибок, как кошка. Когда он делает свою китайскую гимнастику, это совершенно замечательное зрелище. Все его тело — это нечто цельное, оно не ждет приказаний ума, живет само... Однако наш искатель сокровищ презирает все игры, считает их детской забавой. А он — очень серьезный человек!
— А вам... тебе нравится мистер Брэндшоу? — спросила неожиданно для самой себя Женевьева и покраснела — какую глупость она ляпнула! Однако Шарлотта ничуть не удивилась вопросу и не смутилась.
— Нет, — не задумываясь, ответила она. — Он очень занят собой и весьма собой доволен. А мне такие люди не нравятся. Однако это не мешает мне им любоваться.
— Мистер Фуллер говорил мне, что мистер Брэндшоу ищет сокровища на дне океанов...
— Да, — подтвердила Шарлотта. — Он, насколько я знаю, нашел два галеона и стал довольно богатым человеком. Сейчас они вместе с графом и Жоржеттой готовят новую экспедицию.
— Вместе с графом? — удивилась Женевьева.
— Да, Лоуренс его друг, они познакомились довольно давно. А Жоржетта — невеста Лоуренса, они помолвлены... или почти помолвлены — тут есть какая-то недоговоренность, а я не люблю совать нос в чужие дела и знаю только то, что люди сами о себе рассказывают. Так вот, они готовят какую-то новую экспедицию, изучают карты, старинные хроники, заказывают оборудование. В Антибе по их заказу строится батискаф, Лоуренс то и дело уезжает туда.
— А Жоржетта? Какую помощь она оказывает?
— Жоржетта — океанолог. Точнее, будущий океанолог, она заканчивает институт в Марселе. Она действительно хорошо знает море, может говорить о нем часами.
— Расскажи мне о других гостях, — попросила Женевьева. — Вот месье Вернон — он тоже друг графа?
— Мэтр? Пожалуй, нет. Видишь ли, как я понимаю, графу нравится быть меценатом, окружать себя художниками, ему нравится, когда его имя, название замка мелькает в газетах. Поэтому он знакомится со знаменитыми людьми и приглашает их к себе. Вернон гостит у него уже третье лето. Ему здесь хорошо работается. Фуллер здесь, как я понимаю, впервые. Как он сам заявил, он приехал сюда одолеть ящик джина и полазить по горам.
— А ты?
— Я? Я несколько лет занималась в мастерской месье Вернона. Ему нравится то, что я делаю, и он пригласил меня с собой. Он расхвалил мои работы графу, и тот сделал мне заказ на украшение парка моими скульптурами. Так что я здесь, как и ты, не только отдыхаю, но и работаю. Впрочем, здесь работают все — кроме мистера Фуллера и Элеоноры, дочери графа.