Все с удовольствием присоединились к этому пожеланию.
Вскоре в гостиной зазвучала музыка — это Франсуа по просьбе графа и дам принес магнитофон и кассеты с танцевальными мелодиями. Начались танцы. Сразу обнаружилась нехватка дам. Камилла не танцевала, а Шарлотта сразу призналась, что не любит и почти совсем не умеет танцевать. Поэтому Катрин и Женевьева были нарасхват. Женевьева в этот вечер перетанцевала со всеми: с Филиппом, Робертом, Лоуренсом, с графом Шарлем (он оказался самым искусным танцором), с Франсуа, Марселем и Домеником (его она сама вытащила на середину гостиной и заставила танцевать).
Но — увы! Даже самой прекрасной сказке приходит конец. И если даже в сказке Золушке пришлось возвратиться к своим горшкам и очагу, то что говорить о скучной действительности? Постепенно обитатели замка стали расходиться. Первыми тихо исчезли Камилла с Робертом, затем так же тихо ушли Лоуренс и Шарлотта. Когда Вернон подошел пожелать графу спокойной ночи, Шарль де Руайе понял, что вечер окончен. Доверив Эмилии привести все в порядок, он тоже отправился спать. Ушли и остальные. Лишь девушки с помощью Франсуа, надев поверх праздничных платьев будничные передники, еще целый час уносили посуду, раздвигали столы и убирали мусор.
На следующее утро под сигнал своего ручного будильника Женевьева вскочила с постели, чтобы приняться за обычную уборку — и тут вспомнила, что накануне, прежде чем пожелать девушкам спокойной ночи, Эмилия разрешила им утром поспать подольше.
— Все равно никто не встанет рано, так что убраться вовремя вам не удастся, — заявила она. — Ну, а свежее белье я, так и быть, получу за вас — я сплю мало.
Итак, можно было не спешить. Лежа в постели, Женевьева вспоминала подробности вчерашнего вечера. Да, таких праздников у нее в жизни было мало — раз-два и обчелся. Она вспомнила счастливую, необычайно похорошевшую Шарлотту, Лоуренса, не похожего на самого себя... Как преображает людей любовь!
Она лежала бы еще долго, но тут вспомнила, что сегодня уезжают Роберт и Камилла. Неужели она их не проводит? Женевьева вскочила с постели и поспешила во двор. Там она застала Марселя, мывшего запыленный “бьюик”. Пожелав ему доброго утра, Женевьева осведомилась, когда ожидается отъезд.
— Не знаю как другие, а графиня уже уехала, — ответил шофер.
— Как уехала? — удивилась Женевьева. — Она же собиралась ехать вместе с Хагенами!
— Может, и собиралась, — покачал головой Марсель, — только она разбудила меня сегодня ни свет ни заря и велела отвезти ее в Шамбери — из Экс-ле-Бен ей, видите ли, придется делать лишнюю пересадку. А американцы, я слышал, поедут после завтрака.
Женевьева вернулась к себе. Она была расстроена внезапным отъездом Элеоноры. Вчера графиня тоже была другой, необычной. Если бы она осталась еще на несколько дней... “Ты что, собралась перевоспитывать Элеонору? — спросила она у себя. — Оставь, не сходи с ума”. И все же ей казалось, что какие-то важные слова между ними остались несказанными.
После завтрака обитатели замка собрались во дворе. Роберт и Камилла попрощались со всеми. Обняв Женевьеву, Камилла сказала:
— Я очень рада, что познакомилась с тобой. Ты очень интересная девушка. Надеюсь, мы еще встретимся.
— И я... я не могу выразить, как я рада, что узнала вас, — сказала Женевьева. — Ведь вы... вы спасли мне жизнь!
— Как? Когда? — изумилась Камилла.
— Я расскажу, если мы еще когда-нибудь встретимся, — обещала Женевьева. — Я так загадала.
Наконец гости уселись в автомобиль, последний раз помахали остающимся, и “бьюик” скрылся из глаз.
— Мадмуазель Клеманс, — услышала Женевьева голос графа, — пройдите, пожалуйста, в кабинет — у меня есть к вам разговор.
“Ах, да — это то, о чем говорил Доменик, — вспомнила Женевьева. — Значит, уже все? Так быстро! Что ж, ничего не поделаешь”. И она направилась в кабинет графа.
К ее удивлению, в кабинете, кроме самого хозяина замка, находился еще Лоуренс Брэндшоу. Граф предложил девушке сесть и, переглянувшись с Лоуренсом, сказал:
— Дорогая Женевьева — можно я буду вас так называть? Так вот... Как вы, наверно, понимаете, в связи с отъездом мистера Фуллера, моей дочери и э... других работы у горничных стало значительно меньше, так что с ней может справиться и одна.
— Да, я понимаю, господин граф, — опустив глаза, сказала Женевьева, — и я понимаю, что Катрин — постоянная горничная, а я — временная, так что...
— Не спешите, не спешите, милая Женевьева, — остановил ее граф Шарль. — Да, нам больше не нужна вторая горничная, и я хотел вам предложить оставить эту работу. Но не расстаться, нет, не расстаться!