Всегда бы так, думал он, глядя в высокое небо. Пришел офицерик, и стало легко. Такой серьезный и такой настойчивый! Вот бы два дня назад нашелся, когда состоялась торжественно-глупая передача ключей от квартиры! Уже тогда стало бы легко. Это ведь кончилось, давно кончилось, однако надо было, оказывается, появиться хмурому офицерику, чтобы кончилось совсем… Он так же серьезно объяснится со своей сестрой, и все останутся довольны. Ей даже ключи не придется возвращать, можно поставить другие замки.
Кувшинки он бросил на траву там, где одевался. Но по дороге сорвал цветок кипрея и церемонно вручил хозяйке, жарившей для него яичницу.
— Да ну вас, — смутилась хозяйка. — Еще бы цвет, а от этих у себя в огороде не знаем куда деваться.
Кирилл быстро поел и все не мог дождаться «рафика» — ехать на аэродром. Вообще-то было еще рано, должны были приехать к восьми, но ему сегодня так хотелось, чтобы все поскорей! Благо нашлось занятие — глазеть на суету возле церкви, напротив дома, а то бы не знал, куда себя деть.
Еще когда брился, привычно разглядывая чужие выцветшие фотокарточки над комодом, услышал тарахтенье трактора, лязг гусениц и удивился: тракторы до сих пор селом не ездили, а этот еще в такую рань. И выглянул, узнал по желтому цвету машину дорожного отряда и опять удивился, а потом уж и просто стал смотреть, водя бритвой по щекам, — трактор остановился рядом, возле церковной ограды.
Вскоре подъехали два самосвала, и какие-то люди, погремев ржавыми замками на воротах, прошли за ограду и принялись сдирать ломиками доски, накрест приколоченные к большим дверям на паперти.
Среди ходивших по заросшему крапивой и дудником церковному двору Оболенцев различил председателя колхоза и по коротким, уверенным фразам, которыми тот перебрасывался с рабочими, определил, что начали дело безоговорочно решенное.
Исчезли в темном проеме двери, некоторое время никого не было видно, а потом председатель и еще трое с ним вышли, а наверху, на колокольне, за березовым кустом, чудом прилепившимся к ветхому карнизу, появилась голова, за ней другая.
— Э, не балуй, — крикнул председатель. — Провалишься, черт!
Сверху не ответили. На двор, в крапиву что-то шлепнулось, и Оболенцеву пришлось высунуться из окна, чтобы разглядеть: бросили с колокольни веревку.
— Не балуй, — снова остерег председатель.
Наверху засмеялись, потом чистый, молодой голос ответил:
— Как красиво звучит — погиб при исполнении служебных обязанностей!
Мотор трактора заработал громче, двое рабочих в больших рукавицах стянули трос с барабана лебедки и перекинули через ограду. Кто-то быстро привязал его конец к веревке, и трос поплыл вверх, на колокольню.
Оболенцев заметил, как стремительно выбежала за калитку хозяйка, как замерла, задрав голову, приставив к глазам ладонь. Потом и дочь ее выбежала, встала рядом — босая, в коротком, не по росту платье. В стороне собралось несколько старух, они тоже смотрели на ползущий кверху трос. Пожалуй, скорее с любопытством, чем со страхом.
Уверенно, по-московски взвизгнули тормоза «рафика», хозяйка с дочерью испуганно отпрянули, и тотчас послышался предостерегающий голос председателя:
— Шофер, а шофер! А ну не ездить тут. Слышь, не ездить!
Оболенцева это замечание почему-то рассмешило: опасно, так перекрыли бы дорогу. Мастера!
Он схватил кепку, бинокль, просунул руку в браслет часов и выбежал из дому.
В «рафике» царило угрюмое — по раннему утру — молчание. Администраторша Паня пыталась развязать узел на тесемках соломенной шляпы помрежа Наденьки, Макс — тот просто спал, опустив подбородок на грудь, а его ассистент Жора безуспешно чиркал зажигалкой и лишь мельком вскинул на Оболенцева красные, похоже, еще хмельные с вечера глаза.
— Эй, — сказал Оболенцев. — Люди! Вы что? Поглядите, что в мире творится!
— Мы опаздываем, — прошепелявила Паня, вцепившись зубами в узел.
— Позвольте прикурить, — сказал Жора. — Зажигалочку вашу, Кирилл Константинович, «ронсон».
— Да вы посмотрите! — настаивал Оболенцев. — Церковь собираются ломать. А? Представляете, Успенское — и без церкви. Его уж и селом нельзя будет называть. Деревня, раз без церкви.
— Ой, — сказала помреж Надя. — А как же сломают? Взорвут?
— Да вон тросом. Закрепят трос на колокольне и дернут трактором. Ветхая колоколенка, полвека не ремонтирована, так, поди, и посыплется! Надо же, новость…