— Лучше, чем те, когда на вас посыпались из ваших индийских свитеров пачки денег? — улыбаясь, спросила Аня.
— Ты не поверишь, но гораздо лучше!
— Ладно. Давайте все-таки завтракать. Я ведь для этого зашла к вам в комнату — чтобы позвать… Я яйца сварила. Всмятку…
— Ах, вот что разбилось, когда я искала валерьянку и уронила ковшик!..
Они сидели на кухне, ели хлеб с маслом (разбитые яйца оказались последними), от чашек с кофе поднимался уютный пар. По нему как-то было понятно, что за окнами холодно. Отопление уже включили, но все равно хотелось греть руки о чашку. «И окна запотевают! — подумала Елена. — Это по ним определяется температура на улице… Миша прав: столько незаметных наблюдений проносится в нашей голове каждую секунду! А есть еще внутренняя химия организма, которая непрерывно перенастраивается и меняет наше восприятие мира».
— Меня парень бросил, — сказала Аня. — Точнее, как бросил… Я думала, он будет моим парнем после… всего… А он даже не смотрит теперь.
— Ну и плюнь.
— Я, наверное, очень некрасивая, да?
— Красивая… Молодая — значит, красивая.
— Красивых не бросают.
— Разных бросают…
— Лена, а вы почему не замужем?
— Не вышла, дура, в двадцать пять, а сейчас очень трудно. Все недостатки замечаешь, кажется, что только никому не нужные отбросы попадаются. Ведь все нормальные мужики женаты… Я теперь вдовцов буду ждать. Лет через десять начнут появляться вдовцы моего возраста.
— Смешная вы… А может, одной лучше?
— Нет, Аня. Одиночество — это ужасно.
Вопреки бурному началу, денек выдался тихий. Когда попили кофе и убрали посуду, Аня пошла в комнату смотреть субботние программы, а Елена, наконец, позвонила в Москву, Мите.
Он находился в отвратительном настроении.
— Ну, совесть надо иметь, как ты думаешь? — спросил он.
— Как отвечать на такие вопросы, Митя?
— Надо отвечать так: я бесстыжий человек. Я пропускаю вторую неделю, вне всяких отпусков, только потому, что у меня зачесалась левая нога! Не сменить ли тебе профессию, дорогуша? Не пойти ли тебе в программу «Независимое расследование»?
— Слышу угрозу.
— Это не угроза, а цитата. Александр Сергеевич Лежаев, собрание сочинений, том восемь.
— Он сердится, что я уехала? Да ему-то что за дело?
— Ну, он в некоторой степени платит тебе зарплату… Я понимаю, конечно, что требовать за зарплату какой-то труд — это анахронизм, пережитки прошлого, но такой уж он старомодный!
— Митя, хватит ерничать. В воскресенье я вылетаю. В понедельник буду на работе.
— И запиши, чтобы не забыть: рабочий день начинается в десять! В десять! Причем, утра!
«Осталось два дня! — печально подумала она, натягивая куртку. — Что можно успеть! А ведь надо еще взять билет… И Михайлов пропал. Теперь вся надежда на него: откопает он что-нибудь или нет… А может, мне плюнуть и затаиться? Ну не дураки же они, эти ребята? Может, сами, наконец, разберутся и отстанут?»
Телефон опорного пункта не отвечал. Один раз кто-то взял трубку, но странно помолчал на ее «але», а потом довольно грубо крикнул: «Перезвоните!»
Они с Михайловым договаривались на двенадцать. Было уже больше двух.
С автобусом Елена ошиблась. Вроде, села на той же остановке и на такой же круглобокий, как обычно, но он свернул намного раньше и потом долго не останавливался, хотя она стучала в стекло водителя, ругаясь и показывая на часы. Того, наверное, забавлял ее гнев. Он ухмылялся и качал головой.