— Мне плевать на золото! — сказал он. — Теперь это мелочь. Меня волнует другое.
— Евгений Евгеньевич, — помолчав, сказала Елена. — А давайте я сейчас реконструирую события? Чтобы доказать вам, что любые события гораздо более предсказуемы, чем нам бы хотелось?
— Попробуйте… Кстати, вы утверждаете, что Антипов мертв. Его убили?
— Разумеется.
— Кто?
— Можно сказать, что Штейнер.
Комаров засмеялся сухо и неприятно.
— Штейнер! Какие глупости!
— Евгений Евгеньевич, вся эта история началась с одного огромного просчета Антипова, о котором вы, скорее всего, не знаете. Он не сказал вам об этом, и не потому что побоялся, а потому что был уверен — это не просчет. Он не обратил на него внимания, и это, я думаю, свидетельствует о том, что Антипов уже был стар для таких дел… Вы его хорошо знали?
— Это был мой друг. Насколько можно было говорить о дружбе в нашем положении… Я ему верил безоговорочно.
— Вы вместе сидели?
— Да… Но были и другие поводы для дружбы… Однажды он спас мне жизнь…
— Он был осторожный человек, кажется?
— Самый осторожный из всех, кого я знаю… Вы хотите продолжать ломать эту комедию? Я имею в виду ваше так называемое реконструирование событий?
— Вы торопитесь?
— Да нет. Целая ночь впереди. А также день…
— Тогда уделите мне полчаса?
— По жанру это будет «Тысяча и одна ночь». Так я отношусь к вашим словам… Можно называть вас Шахерезадой?
— Называйте как угодно.
Он насмешливо кивнул.
— Думаю, вас было четверо — участников ограбления старательской машины, — сказала Елена. — Вы, Антипов, заместитель начальника артели и водитель. Кто был инициатор? Заместитель начальника? Вы? Ну, неважно. При наличии сообщников в самой артели, никакой особой интеллектуальной работы это преступление не требовало — нужны были только дерзость и скорость. Главная сложность заключалась в том, чтобы вывезти золото из Бодайбо. Обеспечить это должны были заместитель начальника артели и Антипов. Правильно? Вы сами в это время жили там?
— За пятьсот километров оттуда. Но, считайте, там. Я всегда интересовался золотом.
— Вы, кажется, теперь имеете отношение к акционированию золотодобывающих предприятий?
— Косвенное.
— Ну еще бы, с такой биографией.
— Вы обещали говорить не обо мне, а об Антипове.
— Да-да, я помню… Итак, трое из вас проживали в этом регионе, а Антипов приехал со стороны. Где он жил тогда?
— Он вам не рассказывал?
— Не успел. Только помахал рукой. Вот так… — И она, прижав руку к телу, помахала кистью.
— Экранизируете собственное произведение?
— Вроде того. Так где жил Антипов тогда?
— В Красноярском крае. По крайней мере, там я с ним встречался для обсуждения.
— Понятно. Он приехал в Кропоткин в конце мая. Все уже было готово. Вы просто ждали, когда наберется достаточное количество золота и его повезут. Вы ждали сигнала от замначальника артели. Причем, вы лично — за пятьсот километров оттуда. Поэтому вы и не узнали, что Антипов внезапно встретил в Кропоткине своего земляка — Штейнера.
— Которому голову отрезали?
— Нет, его дядьку. Пожилого человека, работника одной из старательских артелей. Конечно, Антипов должен был встревожиться, что его узнали на улице, он должен был понимать, что, когда поднимется шум, этот факт может показаться кому-то подозрительным. Как сказала соседка дядьки, Кропоткин — не Ялта, чтобы случайно встречать там друзей детства.
— Это был бы провал.
— Да. Если бы вы, приехав в Кропоткин, узнали о встрече, то, наверное, отменили бы дело? Но вы о ней не узнали. Причем Антипов не рассказал вам о ней не из-за какого-то умысла, а потому, что этот Штейнер был весьма своеобразной личностью. Брат авторитетного в криминальном мире человека, коренной корчаковец, а это значит, человек скрытный, понимающий толк в конфиденциальности. Антипов совершенно не встревожился по его поводу. И, в общем-то, не ошибся. Потом, когда милиция начала копать это дело, Штейнер-старший даже не пикнул, что видел Антипова в Кропоткине.
— Так в чем же был просчет?
— Да в том, Евгений Евгеньевич, что Штейнер-старший никогда не стал бы сотрудничать с властями, но никакой воровской кодекс не запрещал ему рассказать об Антипове своему племяннику! Он позвонил ему в Корчаковку в конце мая, рассказал о необычной встрече. Думаю, этот звонок был случайным — просто дядя соскучился по племяннику. Но когда ограбление произошло, когда вся Сибирь гудела по поводу украденных слитков стоимостью в миллион долларов, он не удержался и снова связался со Штейнером-младшим, чтобы похвастаться: вот, мол, какой он проницательный. Вот и вся вина бедного дядьки — тщеславие. Я думаю, он заплатил за нее достаточно: милиция его теребила больше года… Все-таки, какой стойкий гражданин оказался! Он ведь был под подозрением, но ни разу не попытался свалить вину на того, кого справедливо считал виноватым. А вас разве не допрашивали по его поводу? Не пытались навязать вам этого сообщника?