Клифские волкодавы же местную ребятню не пугали. Что меня очень удивило, потому что я сам иногда вздрагивал, когда из кустов на меня внезапно выскакивало виляющее хвостом клыкастое чудовище. Детишки, напротив – сами преследовали клифов, точно считали их травоядными. Норовили собак погладить; бегали за ними, науськивая на котов. Пару раз я замечал, как клифы уставали от излишнего внимания: покидали облюбованные для отдыха места во дворе, прятались в доме.
Рядом с дверью в магазин конкурентов я остановился. Собаки повернули ко мне морды, сообразив, что я собрался поделиться с ними гениальной мыслью или прочесть нотации. Вера смотрела на меня спокойно, с сытой ленцой. В глазах Надежды блестели хитринки, словно та затевала очередную проделку. Она только-только оставила пост в магазине, уступив его Барбосу. Проглотила два каравая, но вздремнуть не успела: не отказалась от налёта на пекарню Полушиных обидчиков.
- Ведите себя спокойно, девочки, - сказал я. – На прохожих не ругайтесь, от магазина далеко не отходите. Ждите меня на улице. В пекарню я пойду один. И не нужно изображать обиду! Не хочу, чтобы персонал при виде вас разбежался. В мои планы не входит играть с ними в догонялки. Поэтому вас внутрь не зову – подышите свежим воздухом. Это понятно?
Вера фыркнула.
Надежда зевнула, щелкнула зубами рядом с моим лицом.
- Без моего разрешения никого не есть, - добавил я. – Даже голубей. Помните, что мы сюда не охотиться пришли, а бороться с несправедливостью и произволом. Как только я их поборю: обещаю, что мы заглянем в трактир – съедим что-нибудь. Там – никакого хлеба! Хватит и того, что тестом мы завтракали, и будем тестом ужинать. Поедим нормальную пищу. И Барбосу что-нибудь вкусное прихватим.
Собаки мечтательно вздохнули. Словно вообразили, как поедают ароматного жареного поросёнка или натёртую мёдом телячью ногу. Я и сам почувствовал пробудившийся вдруг аппетит: давненько не ел мясного. Сглотнул слюну.
«Ты будешь собачкам лекции читать, лодырь? – спросил мастер Потус. – Или займёшься делом, етить его?»
«Не отвлекай меня, старый. Как эээ… полусотник запаса тебе говорю: самое главное перед сражением – поднять боевой дух солдат, чётко разъяснить каждому бойцу его боевую задачу. Когда-то я выпил очень много спирта на военных сборах, так что теперь могу называться опытным командиром».
Я взялся за ручку двери.
Клифы насторожили уши.
- Ну что, бойцы? Ждите. Помните: у вас ответственная задача – вы стоите на стрёме. Будьте бдительны. Удачи. Пойду, взгляну, как поживают наши конкуренты.
***
Шагнул через порог – в голове промелькнули воспоминания о том дне, когда я первый раз заглянул в теперь уже свою пекарню. Увидел в ней похожую мрачную картину. Тогда меня вот так же встретил полумрак, запах свежей выпечки, жужжание мух и кислое лицо скучавшего за прилавком продавца. Вот только здесь я увидел не лицо девицы, а физиономию молодого узкоплечего парня – очень даже знакомую.
- Как интересно, - обронил я.
Смотрел на узкоплечего продавца – выстраивал у себя в голове новую линию поведения. Потому что присутствие этого товарища в магазине мне многое объяснило. И кое о чём напомнило. Точнее, заставило меня вспомнить тот день, когда я познакомился с клифскими волкодавами, навещал Мамашу Нору, а потом повстречал квартет из агрессивных мужиков, одним из которых был вот этот продавец мастера Фетрика.
- Ну здравствуй, уважаемый, - сказал я. – Вижу, ты меня узнал. Узнал?
«Действуй, мэтр».
Почувствовал, как профессор бросил в продавца заклинание – «ужас» четвёртого уровня.
Парень кивнул. Провел языком по толстым губам. Сделал маленький шажок вдоль прилавка – в направлении двери, что вела в зал пекарни. Но тут же застыл на месте. Потому что я покачал головой, нахмурился. На лбу у продавца блеснули похожие на бисер капли пота. Над ними тут же засуетились раскормленные чёрные мухи – завертелись, зажужжали, словно дурные мысли.
- Замечательно, - сказал я. – Значит, представляться не буду.
Демонстративно огляделся. Брезгливо скривил губы – причём, совершенно искренне: грязь на полках и ползавшие по караваям хлеба насекомые вызывали у меня неприятие и возмущение не только как у опытного руководителя, но и как у потенциального потребителя представленной на витринах продукции. Вспомнил, что ещё недавно похожую картину видел и в своём магазине. Как же давно то было!
Покачал головой.
- Мрачновато тут у вас.
Подошёл к прилавку. Мазнул взглядом по коробке для денег (такой же, как и та, что досталась мне в наследство от мастера Потуса). Взглянул на амбарную книгу – подавил желание сунуть нос в бухгалтерские записи конкурентов. Да и что там смотреть? К гадалке не ходить: как минимум половина караваев, что лежали сейчас на полках магазина, дожидались продажи не первый день.
- Скажи-ка, уважаемый, - произнёс я, - ты слышал о том, что произошло с моим пекарем Полушей – пару дней назад?
Продавец затаил дыхание… и кивнул.
Он открывал глаза всё шире – заклинание действовало. Я не слышал, как часто билось в груди парня сердце, но был уверен, что тот сейчас страдал от тахикардии. В тишине зала раздавалось жужжание мух, доносились из пекарни приглушённые стенами мужские голоса и смех.
Продавец сообразил, что простого кивка мне недостаточно: я дожидался от него ответа.
- Д-да, - выдохнул он.
- Ты видел, как били Полушу?
- Н-нет.
- Но ты знаешь, кто это сделал? – спросил я. – Его избили твои рыжие приятели?
Губы паренька дрогнули.
- Да! – ответил он сорвавшимся на писк голосом.
Мне показалось, что парень вот-вот пустит слезу.
- Это сделали сыновья мастера Фетрика! – сказал он. – Но меня с ними не было! Честное слово, мастер Карп! Я в тот день был здесь – работал!
Я склонился над прилавком – парень отпрянул, но недалеко: уперся спиной в полки с хлебом. Я схватил продавца за подбородок, вдавил большой и указательный пальцы в холодные щёки – приподнял парню голову, заглянул ему в глаза. Увидел расширившиеся от испуга зрачки, влажный блеск, но не заметил никакого почернения: продавец меня не обманывал.
«Мэтр, заклинание «чувство лжи» ещё действует?»
«Разумеется, юноша, - сказал профессор Рогов. – Вы не просили остановить его работу».
«Пусть работает. На хорошее дело магии не жалко».
- Я верю тебе, уважаемый, - сказал я. – Успокойся. Тебе нечего бояться: я добрый – собачки остались на улице, они не голодные. Мы пришли сюда, чтобы уладить недоразумение. Твои хозяева передали мне «привет». Я получил его. И теперь мне хотелось бы сделать им ответную любезность. Спокойно! Я не стану ничего передавать через тебя, не переживай. Скажу им всё, что собирался, лично – глаза в глаза.
Похлопал парня по щеке.
- Расслабься.
На полшага отдалился от прилавка.
«Нужно было бросать в него «ужас» третьего уровня, - сказал я то ли профессору, то ли сам себе. – А то и второго. Он и без заклинаний бы меня испугался. Я и сам себя теперь иногда побаиваюсь».
- Всё? – спросил я. – Успокоился?
Продавец шмыгнул носом. Кивнул.
Падение в обморок не случилось.
- Молодец, - сказал я. – А теперь позови сюда своих хозяев. Мастер Фетрик меня не интересует. Не будем отвлекать уважаемого человека от работы. Я бы хотел увидеть его деток. Тех рыжих парней, что обидели моего пекаря. Уверяю тебя: убивать их я не стану. Объясню твоим дружкам, что они плохо поступили, когда избили Полушу. Расскажу им, как мы будем жить дальше.
Парень продолжал мне кивать, помахивал ресницами. Не заметил в его глазах работы мысли – увидел там лишь своё отражение.
Пришлось его поторопить.
- Ступай, уважаемый! Слышишь меня? Приведи своих приятелей. Скажи им, что мастер Карп желает с ними побеседовать – по душам.
Приободрил парня улыбкой.
Тот вздрогнул, точно я не улыбался ему, а скалил зубы. Не сразу, но продавец всё же решился сойти с места. Не выпуская меня из виду, узкоплечий добрался до двери в пекарню, несмело толкнул её рукой – скользнул в щель. Дверь в зал с печами здесь находилась там же, где и в моём магазине (что подтверждало мою догадку о том, что пекарни строили по одному проекту).