«Превосходно, — сказал я. – Если учесть, что в обитель не пускают женщин, то я уверен: мужики здесь здорово повеселятся. Рад, что я этого не увижу: зрелище не в моём вкусе. Важно сбежать из этого места до того, как остынет хлеб. Пусть снимают пробу без меня. Ха! Да они неделю после моего сырного хлеба не смогут сидеть! Нравится им охота на ведьм? Что ж, ведьмы тоже умеют развлекаться».
Я всё же не сдержался – заставил круглолицего пекаря привести зал пекарни в порядок. Пока поднималось тесто, мне нечем было заняться, кроме как пудрить мозг менее распиаренному коллеге полученными от мастера Потуса знаниями и втолковывать этому засранцу правила работы на пищевом производстве (сам их придумывал по ходу разговора). Следил за тем, как пекарь намывал пол. А сам наворачивал деревянной ложкой из глиняного горшочка перловую кашу (сварили её здесь же – на печи). И сам себя развлекал нагромождением умных фраз, составленных по мотивам нравоучений призрака старого пекаря.
— Не стоит добавлять в закваску мёд и прочую дребедень, — бормотал я с полным ртом, почти слово в слово повторяя то, что слышал когда-то от мастера Потуса. – Помни, парень, что просто – не значит: плохо. Тебе для хорошей закваски не нужно ничего, кроме ржаной муки и речной воды. Пшеничная мука тоже сгодится. Но она похуже – слабее играет. Так что пшеничную не трогай. Не слушай тех умников, что говорят, будто бы в белый хлеб ржаная закваска не идёт. Смело посылай таких подальше! То народец просто набивает своим поделкам цену. Ржаная годится для всего! Усёк? Из хорошей закваски сможешь выпекать что угодно…»
Елозивший по полу мокрой тряпкой пекарь поднял голову. Повернулся ко мне. Явно искал повод, чтобы увильнуть от работы.
— Но мне говорили… — начал он.
Я жестом велел ему заткнуться. Пальцем указал на грязное пятно в углу. Поскрёб ложкой по дну горшка, собирая остатки каши.
— Забудь, о чём говорили другие, парень, — сказал я. – Слушай меня! И мотай на ус.
Не представлял раньше, что старый пекарь успел так сильно замусорить мой мозг! Его мудрых изречений мне хватило до того момента, как круглолицый пекарь завершил уборку в зале, сбегал за кувшином вина «для мастера Карпа» и приступил к созданию заготовок для батонов. Заумных фраз мастера Потуса осталось у меня в запасе немало – мэтр Рогов помогал мне воскрешать их в памяти. Поэтому своим делом на сегодня я избрал болтологию. Сам к тесту не прикасался: не дело учителя выполнять работу ученика. Я продолжал сыпать умными изречениями и контролировал процесс лепки сырного хлеба.
— Края подтягивай в середину, парень, — подражал я занудному тону старого пекаря. – Уплотняй тесто. Придавливай слегка. Не позволяй ему становиться длинной и тонкой колбасой. Край растягивай на всю ширину булки. Молодец. Вот так. Видно, что ты хорошо учился. Ловко у тебя получается. Ну а теперь закручивай. Не торопись. Прижми немного. И там, дальше – тоже. Защипывай шов. Смелее! По всей длине защипывай, тебе говорю. И хвостики тоже. Немного прокачай булку, но середину не приминай – только края. Слегка. Не нужно сильно нажимать. Вот так…
Во второй половине дня все сорок два сырных батона отдыхали на столешнице. Я не стал мелочиться: велел изготовить стандартную для моей пекарни партию. Во-первых, решил не утруждать себя пересчётом объёма ингредиентов. Да и продукты были халявными – не видел смысла их экономить. Во-вторых, я был уверен, в результате (мэтр меня пока не подводил): запах хлеба наверняка получится восхитительным, а вкус профессор пообещал «приятный». И в-третьих, я хотел, чтобы как можно большее число служителей Чистой силы оценили мой рецепт и… прелести сырного батона.
Сам процесс выпекания хлеба моего участия уже не требовал. Руки у жреца росли из правильного места. Мои советы и указания он воспринимал охотно, споров не затевал. Я мог бы смело возвращаться домой, где Полуша наверняка уже беспокоился о судьбе сегодняшней опары. Но я не торопился прощаться с круглолицым пекарем (а тот не спешил меня прогонять, явно ошарашенный моими нехилыми знаниями в области пекарского ремесла). Потому что лелеял надежду унести с собой один экземпляр сырного батона, чтобы позже на практике проверить действие заложенных в него заклинаний (прикинул, что смогу испытать его на вдовушках).
Жрец посматривал на дело своих рук с нескрываемым восхищением. Я видел, что ожидавшие отправки в печь батоны казались ему гениальным творением. И не спешил разубеждать парня. Лишь вкратце описал ему процесс дальнейших действий (длинными и занудными фразами мастера Потуса). Расписал «прописные истины» работы с отдохнувшими караваями. В порыве щедрости и болтливости описал придуманный Полушей способ «экономной» укладки заготовок в печь. Не представляю, сколько профессиональных тайн успел бы выболтать круглолицему пекарю. Если бы в зал не вошёл служитель Хакин.