Завершен смертельный прыжок, скольжение через ужас. Только оскал зияет из развороченной постели.
Гудел колокол. В последний раз имя Яна звучало по Бенешову, глубокий вздох облетал часовню мертвецкой, не умолкал по домам шепоток. Три дня будут плакать жители этого паршивого городишка, чтоб заслужить название добрых душ. Плакальщикам давно уплачено вперед — пусть же воют и сморкаются. Хозяин пекарни, мельник из Надельгот, управляющий и несколько отцов города, с торчащим из кармана выцветшим носовым платком, заглянут в глубину гроба на твое страшное лицо… Поздно вечером к смертному одру притащился безбожник-еврей.
Вы действительно думаете, что он умер? — выговорил он сдавленным голосом. — Не уснул? Не отдыхает? Где уверенность, что это сердце не оживет?
Здесь, — ответила Йозефина, касаясь мертвеца такой же холодной рукой.
Одно это слово открыло перед ней ворота слез — теперь она смогла заплакать.
История Яна Маргоула окончена. Он умер и на третий день был похоронен.
Романы Владислава Ванчуры
Выдающийся чешский прозаик и драматург Владислав Ванчура (1891–1942) в истории национальной литературы стоит в одном ряду с Ярославом Гашеком и Карелом Чапеком. Герой антифашистского Сопротивления, казненный гитлеровцами, он был посмертно удостоен звания народного писателя Чехословакии. Книги Ванчуры неоднократно переводились на русский язык. И все же творчество его еще недостаточно известно в нашей стране.
Романы «Пекарь Ян Маргоул» (1924), «Маркета Лазарова» (1931), «Конец старых времен» (1934), собранные в этом томе, представляют вершины трех разных периодов творческого пути писателя. Во многом они несхожи, ибо Ванчура никогда не удовлетворялся достигнутым, всякий раз ставя перед собой новые художественные задачи. Однако в них ярко проявляется своеобразие ванчуровской романистики в целом.
Историческим фоном литературного дебюта молодого чешского врача были значительнейшие события. Октябрьская революция в России, военное поражение и распад Австро-Венгрии, возникновение независимой Чехословацкой республики, официально провозглашенной 28 октября 1918 года, и создание Коммунистической партии Чехословакии (май 1921) — таковы важнейшие из них.
Решался вопрос о дальнейшей судьбе страны, в течение трех столетий находившейся под иноземным игом, о перспективах ее социального развития.
В этой атмосфере, наэлектризованной предчувствием рождения нового мира, возникло содружество молодых деятелей искусства «Деветсил». Первый его председатель Владислав Ванчура провозгласил от имени своих соратников: «Нова, нова, нова звезда коммунизма. Коллективная работа создает новый стиль, и вне ее нет новизны и современности».[7] В умах и сердцах молодых революционных художников спонтанно возникла идея нового стиля, некоего социалистического Ренессанса. И сами они — назовем хотя бы Иржb Вольксра, Витезслава Незвала, Э. Ф. Бурпана, Юлиуса Фучика — размахом и многогранностью дарований напоминали людей той великой эпохи.
С особыми основаниями это можно сказать о Ванчуре. Человек рыцарственной, «львиной» натуры, он и по своему мироощущению, эстетическим взглядам, литературным пристрастиям был близок Ренессансу. Подобно тому как гуманисты позднего средневековья открывали античность, он заново открывал для современников чешскую литературу XIV–XVI веков. Чешские средневековые хроники и сатиры, так называемая «Кралицкая библия», перевод которой был осуществлен чешскими протестантами-гуманистами в конце XVI века (в пору расцвета чешского языка и чешской письменности), сборники старинных народных пословиц были его настольными книгами. Дух и слог древней литературы настолько глубоко проникли в самое существо писателя, что наложили отпечаток и на его устную речь. Всем своим творчеством Ванчура доказывал, что художественный опыт литературы далекого прошлого не следует оставлять втуне.
«Деветсил» выдвинул лозунг «пролетарского искусства», который разделяли и революционные писатели старшего поколения — поэт С. К. Нейман, прозаики Мария Майерова и Иван Ольбрахт. От литературы прежде всего требовалось непосредственное участие в современных классовых боях. Причем, однако, не всегда в достаточной мере учитывались ее особые художественные задачи и возможности. Это создало почву для рождения поэтизма, специфически чешской литературной школы, имевшей вместе с тем точки соприкосновения и с французским сюрреализмом, и с советским «Лефом». Авторы манифестов поэтизма Карел Тайге и Витезслав Незвал, воспринимая искусство как предвосхищение радостного мира будущего и эмоциональное дополнение к трезвой, рационально-конструктивной практической деятельности человека, требовали расширения прав свободной поэтической фантазии, ассоциативной образности, беззаботной игры, ярмарочного веселья. Традиционный роман не укладывался в эту концепцию, которую приняли почти все участники «Деветсила». В большинстве своем поэты, они, обращаясь к прозе, широко вводили в нео лирическую струю, приемы кино и журналистики, предпочитая малые экспериментальные жанры. Один из немногих прозаиков «Деветсила» Карел Шульц призывал искоренить «психологизирование, обрисовку индивидуальности» и восклицал: «Не пишите романов!»