В пекарне уже толпа. Толпа таких же крохоборов, как и ты. Две женщины с детьми. Дети всё время орут, а если не орут, то ноют. Женщины их успокаивают. Здесь же крепкий мужик в розовой майке и с плетёным пакетом. Пожилая дама в фиолетовом свитере, а с ней мужчина в белой футболке. Дама каждую минуту говорит мужчине, чтобы он выбрал булочки, он ходит, выбирает, возвращается к ней. Потом она снова говорит, - 'Выбери, что будем брать'. И всё повторяется. Народ стоит в очереди. Кто-то сидит за столом. Кто-то стоит у раздачи. Ты встал посреди пекарни.
Через пять минут ты понимаешь, что оказывается, надо было занять очередь. Приходят новые люди, кто-то занимал очередь раньше, кто-то нет. А ты стоишь посреди пекарни. К прилавку подходит женщина с мужем. В руках у мужчины пустой пакет, в котором, по виду можно переносить советский телевизор. Они диктуют заказ:
'Две булочки с маком, три слойки с корицей, два штруделя с яблоками, вишнёвый пирог, пирог с земляникой, два кусочка морковного пирога, весь вот этот хлеб, пожалуйста, - они указывают на ссохшиеся булки на витрине, - два круассана с шоколадом и слойку с вишней, пожалуйста'.
Кассир вбивает заказ в компьютер. Повторяет. Потом раскидывает булки по коробкам. Через пять минут пара уходит.
За ними к прилавку подходит женщина в жёлтом платье в чёрный горошек, заказывает булочку с корицей и штрудель. Через тридцать секунд она исчезает. Никто не может точно сказать была ли она на самом деле или это был мираж.
Люди заказывают дальше, а ты стоишь посреди пекарни. Ты слишком поздно понял, что надо было спросить 'Кто последний?'. Ты ведь не в больнице, и даже не в паспортном столе, ты в пекарне, на кассе. Но надо было спросить. А сейчас уже поздно. Спрашивать 'Кто последний?' в очереди, когда за тобой, уже образовалась очередь - это кретинизм. Поэтому ты решаешь, пропустить всех кого видел, когда вошёл в пекарню. А для верности ещё пару-тройку человек.
Уже ушли мамаши с детьми и дама в фиолетовом свитере. А ты всё стоишь посреди пекарни. Иногда ты подходишь к витрине, приподнимаешь нижнюю губу, делаешь вид, что выбираешь булочку. Ты может, проведёшь людей в очереди, но не девушку за кассой. Для неё ты парень, который уже полчаса выбирает какой круассан ему съесть на ужин.
Наконец, очередь редеет, а ты продвигаешься всё ближе к кассе. Перед тобой стоит женщина в сером свитере и чёрной юбке, она забирает заказ и уходит. Место перед стойкой пустует. Ты смотришь по сторонам, а люди смотрят на тебя. Ты понимаешь, что все они пришли позже.
Пришла твоя очередь.
- Слойку с маком. - Говоришь ты.
- Слойки с маком закончились. - Отвечает девушка за кассой.
- Тогда с корицей.
Она вбивает 'Слойку с корицей' в компьютер.
- Тридцать рублей. - Говорит она.
- По карте. - Отвечаешь ты.
Она кладёт слойку в коробку, а ты прижимаешь карту к дисплею, аппарат пикает, ты берёшь булку и уходишь. По пути домой ты, мысленно вычёркиваешь этот магазин с карты города. Больше ты туда не пойдёшь.
Дома всё по-старому. Куча мусора у порога, вонь из туалета и не заправленная кровать. Чтобы не видеть всё это, ты проскальзываешь на кухню. Стол в крошках, газовая плита жёлтая от жира, а дырку в раковине забили остатки еды.
Живот урчит.
Ты открываешь холодильник. Внутри кастрюлька с макаронами и томатная паста. Ты вытаскиваешь кастрюлю, ставишь её на стол. Потом открываешь шкаф. На тебя вылетает рой мушек, ты отмахиваешься, откашливаешься, вытаскиваешь из шкафа тарелку с гнилыми яблоками. Выкидываешь яблоки в мусорный пакет под мойкой.
Тарелка только одна, кастрюля тоже. Ты моешь тарелку, пересыпаешь в неё макароны. Моешь кастрюлю. Заливаешь в неё воду и ставишь на плиту.
Ты открываешь коробку с булочкой, нюхаешь её. Она ничем не пахнет. Она окаменела. Попадись Робинзону такой кремень, он бы кончил от радости.
Ты открываешь шкафчики, может чего завалялось. Но там только начатый пакет соли. И килограммовая коробочка с содой. Сейчас в ней девятьсот шестьдесят грамм. Двадцать грамм ушло на лечение стоматита, ещё двадцать ты просыпал, когда открывал коробку.
Ты заглядываешь в холодильник, ставишь туда тарелку с макаронами, накрываешь их салфеткой. Потом достаёшь томатную пасту, открываешь, в пятый раз счищаешь верхний слой плесени и ставишь банку обратно.
Вода закипела.
Ты ополаскиваешь стакан, и выбираешь из использованных пакетиков с чаем самый живой и заливаешь его в третий раз. Может в четвёртый. Вода уже не темнеет, в ней только появляются белые мошки. Ты ждёшь пять минут, делаешь глоток и внушаешь себе, что это чай. Гомеопатам привет...
Ты берёшь стакан, берёшь булочку и идёшь в комнату. Задираешь простынь и садишься на диван. С трудом прокусываешь слойку и сразу запиваешь её кипятком.
Ты бы включил телевизор, но у тебя нет телевизора. У каждого пьяницы есть телевизор. У любого человека, на даче есть телевизор. У некоторых телевизор стоит в зале и на кухне, у кого-то старая чёрно-белая коробка стоит в туалете. У тебя телевизора нет.
Поэтому ты включаешь радио. И откусываешь новый кусок от слойки. На этот раз зубы уже не трещат. Кипяток в какой-то момент превращается в чай, а ты в какой-то момент превращаешься в человека.
На часах десять. Радио шипит. За окном темно. Ты зеваешь. Завтра на работу...