После прослушивания Коплан спросил:
— Что вы скажете об информации, касающейся Людвига Кельберга? Это не утка?
— Нет, — пробурчал Старик. — В действительности Кельберг является, собственно, не агентом СВИК, но корреспондентом. Хочу подчеркнуть, что на сегодняшний день это — моя лучшая антенна, улавливающая все, что происходит в Балканском секторе.
— Где его резиденция?
— В Бухаресте.
— Другими словами, вы принимаете предложение Сильвии?
— Секунду! — пробрюзжал Старик.
Он нажал на одну из клавиш переговорного устройства и обратился к шефу административного отдела:
— Руссо? Вы меня слышите?
— Да, я вас слушаю, господин директор.
— Есть какие-нибудь новости о Людвиге Кельберге?
— Нет, господин директор. Я бы вас немедленно проинформировал.
— Вы связались с З.Б.11?
— Да, но ответ пока отрицательный.
— Ко мне поступила конфиденциальная информация через Вену.
— Кельберг в Вене?
— Я еще не обсуждал этого вопроса, но буду держать вас в курсе.
— Я обрываю связь с З.Б.11?
— Да, до нового приказа. Ждите моих дальнейших инструкций.
— Хорошо, господин директор.
Старик встал, подошел к одному из сейфов, составляющих меблировку кабинета, выбрал папку и вернулся к письменному столу. Открывая ее, он пробурчал:
— Людвиг Кельберг исчез ровно неделю назад. Бесследно.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Поскольку замечание Старика оставило Коплана равнодушным, Старик сказал:
— Я объясню вам мою проблему…
Он склонил голову над папкой, пробежал глазами несколько листков, заглянул в карточку.
— Людвиг Кельберг — чиновник Боннского правительства, — начал он, поднимая глаза на Франсиса. — Он является членом комиссии по внешней торговле и сотрудничает в странах Восточной Европы в качестве эксперта по развитию промышленных связей. Как вам известно, Западная Германия располагает десятками тысяч подобных миссионеров, которые рассеяны по всей планете и которые являются истинными творцами ее современного процветания… Вам также известно, что Бонн, вопреки своей твердой антикоммунистической позиции, ежегодно увеличивает объем торговых сделок со странами — сателлитами СССР и самим СССР. Короче, Людвиг Кельберг имеет многочисленные и интересные контакты за «железным занавесом» и в течение десяти месяцев представляет мне сведения первостепенной важности. Я не знаю его источники, но, судя по качеству поставляемого им товара, они подобраны очень удачно.
Старик захлопнул папку и продолжал:
— Кельберг регулярно, раз в две недели, составлял для меня отчеты, содержание которых высоко оценивали многие из наших ведомств. Однако в последний раз, вопреки ожиданию, я не получил от него сообщения в установленный срок. По истечении 48 часов я отдал распоряжение об установлении связи с нашим агентом в Бухаресте З.Б.11… Вы слышали ответ Руссо: никаких следов Кельберга не обнаружено.
— Когда вы ожидали его отчета?
— 28 октября, то есть неделю назад.
— Я не вижу ничего особенно трагического в недельной задержке информации со стороны корреспондента, — заметил Коплан. — Может быть, ему нечего было передавать?
— Это абсолютно исключено. Во-первых, Кельберг — сама пунктуальность. Во-вторых, в тех случаях, когда у него нет новостей, он сообщал мне об этом в закодированной телеграмме именно для того, чтобы я знал, что связь не прервана.
— В таком случае, действительно, — признал Коплан и, немного помолчав, спросил: — А если предположить внезапное изменение курса, так сказать, вираж?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, Кельберг мог сменить хозяев. В конце концов, он всего лишь простой корреспондент СВИК и не связан с нами договором.
— Это так, — признал Старик. — Кельберг свободен в выборе хозяев и клиентов, если получит более заманчивое предложение. Однако меня бы это очень удивило.
— Он доказал свою лояльность?
— Я имею в виду другое. Меня бы вовсе не удивило, если бы он работал на нескольких хозяев. Но я уверен, что он предупредил бы об этом. Это человек принципиальный. Если бы он решил положить конец нашим отношениям, он бы мне об этом тоже сообщил.
— Сколько ему лет?
— Сорок два года… Это пруссак классического образца: высокий, выносливый, предприимчивый, властный, несговорчивый.
— Вы с ним лично знакомы?
— Я встречался с ним один раз, в Ганновере. Год тому назад.
— Как вы его завербовали?
— Посредством старых связей… Кельберг был одним из тех молокососов, которых нацисты мобилизовали в конце войны для защиты своих казематов от союзных войск. Раненный в плечо в момент высадки союзников, он был спасен двумя юными мадемуазелями примерно его же возраста. Они спрятали его в амбаре: дело происходило на юге Нормандии — и выходили. Они его не только лечили и кормили, но и отказались выдать американцам! Самое любопытное, что их отец был одним из лидеров местного Сопротивления… Война знает немало таких странных историй… Кельберг остался в Нормандии и работал на бретонской ферме. Ему было тогда восемнадцать лет, и он навсегда сохранил в своем сердце неугасимую любовь к Франции и французам.