- Сегодня великий праздник Нового Года. Потому сегодня я приготовил особенное развлечение, о котором прежде в скифских степях и не слыхали. Я надеюсь, что наши гости запомнят этот день и расскажут о нём всем, кому не выпало счастья быть тут. Ведь у Таксариса на пиру будет играть знаменитый эллинский флейтист Исмений. Теперь и мы можем приобщиться к красоте, не виданной в наших скифских степях раньше.
« Вот и поговорили о войне с эллинскими городами. Зря я сюда приехал» - подумал Атей.
Следом за охотниками на середину круга вышел эллинский флейтист. Это был ещё молодой человек, одетый в полотняный гиматий, слишком лёгкий для ранней весны. Он поднёс к губам флейту и начал играть. Впервые скифская степь услышала звуки эллинской музыки.
Атей слушал чужеземную песню. Грустная мелодия говорила с ним без слов. А слова здесь были лишними, ведь в музыке флейты была слышна только тоска по далёкому дому. И больше ничего.
Всё бы отдал флейтист, чтобы боги совершили чудо. Если бы мог он по воле богов лёгкой птицей взмыть в синее небо. Перелететь бы через море и оказаться на родине. Подальше от этой чужой земли, подальше от непонятной жизни, в которую забросила его всемогущая судьба.
Что может быть хуже жизни на чужбине, среди диких скифов. Неизвестны ему их язык и обычаи. Даже боги скифов похожи на воинственных кочевников. Скифский бог солнца – это не лучезарный Аполлон в сверкающих одеждах и с лирой в руках. Нет, это всадник Гойтосир в кожаной одежде, вооружённый луком. Он тоже покровительствует певцам, но лишь тем, кто прославляет войско и битвы. Ни боги, ни люди Скифии не помогут ему.
Едва флейтист замолчал, как Таксарис вновь встал и громко захлопал певцу. Тут же старейшины катиаров бурно начали выражать свой восторг, каждый как умел. Атея же это только разозлило. Выходило, что подготовка к войне закончится, так и не начавшись.
Но тут царь всех скифов заметил, что его свита никак не проявляет восхищения, все смотрят на него и ждут слов Атея. Даже Таксарис не выдержал и спросил:
- Ну как? Понравилось ли тебе?
Атей с вызовом ответил ему:
- Нет. Всем эллинским песням я предпочитаю ржанье боевого коня!
Может быть, такой ответ был слишком дерзким для гостя, но остановиться Атей уже не мог.
Показалось ли царю, или Зарина посмотрела на него с одобрением?
Тут же он разглядел то, на что с самого начала не обратил внимания. Зарина была полной противоположностью своего мужа. Высокая, стройная, она была, словно кубок, до краёв наполненный жизнью. Любой мужчина отпил бы, из него, не задумываясь.
Таксарис же выглядел старше своих лет. Цвет лица у него был нездоровый, с желтизной. А когда он долго разговаривал, начинал задыхаться.
Не обращая внимания на то, как его разглядывают, Таксарис продолжал:
- Что же, Атей, тебе не по нраву эллинские искусства? А я слышал, что ты каких-то мастеров в Херсонесе нанял? Было такое?
- Да, люди правду говорят. Они и сейчас работают. Я у себя крепость начал строить, стены из камня. За этим мастера и понадобились.
Видимо, это оказалось неожиданностью для Таксариса. Крепость посреди степей – это был существенный довод в пользу власти царских скифов, куда более весомый, чем старинные легенды и обычаи. Атей решил использовать новую возможность до конца:
- Уже заканчиваем строить. Вот так-то! А потом за следующую крепость возьмёмся, как раз на вашей стороне. Недалеко отсюда будет.
- Снова мастеров будешь нанимать? – Подозрительно спросил у него Таксарис?
- Никакой необходимости в этом не будет. Я эллинам один раз хорошо заплатил, да и хватит с них! Их секреты давно уже мои мастера переняли.
С этими словами Атей указал в сторону Борака. Лишь только он обернулся в сторону свиты, как почувствовал на себе взгляд Зарины. Царица смотрела на него благосклонно, без всякого сомнения.
Вы, ревнивые мужья всех времён, стережёте жён, не даёте им шагу ступить без вашей воли. Ищите измены там, где их и в помине нет. А когда что-либо начинает происходить прямо на глазах, замечать не хотите.
Таксарис не видел, как его жена смотрела на царя всех скифов. Не замечал он и ответных взглядов.
У Атея же перед глазами блестела золотая серёжка царицы с изображением Медузы Горгоны, по которой Зарина гладила пальцами. Атею захотелось поцеловать её нежную шею, расплести косы, скользившие сейчас в руках царицы.
Но страстные взгляды Таксарис истолковал по-своему:
- Вижу, Атей, что ты не ко всем эллинским искусствам равнодушен. Нравятся украшения? Эти серьги сделаны в Афинах. Их я подарил жене недавно, после рождения нашего наследника.
- Всё, чем ты владеешь, прекрасно! Но мои мастера сделают лучше.
Атей отбросил первоначальные сомнения, наклонился к Таксарису и тихо сказал ему:
- Я приехал тебе не только на праздник. Задумал я большое дело. Хочу, чтобы эллинские города на побережье платили нам дань. Ольвия и Херсонес должны быть нашими. Для этого мне нужна твоя помощь и помощь всех скифских племён. Понадобиться не один год, но оно того стоит. Тогда наши доходы возрастут многократно. Золота у нас будет, не сосчитать. Потому подумай, не торопись.
- А разве это возможно? Сможем ли победить?
- Почему нет? Если хорошо подготовится к войне, выиграем! – Атей снова начал злиться, чувствуя недоверие Таксариса.
И недаром, ведь Таксариса мучали сомнения:
- Выгодное дело ты предлагаешь. Ко мне первому приехал? Это хорошо. Только боязно. Если бы знать наперёд, что и как выйдет! Ведь мне известно эллинское мастерство. Пожалуй, нам до них далеко будет! Такого нам не суметь!
С этими словами Таксарис вновь указал на золотые серьги жены.
- Да что же тут такого удивительного! Побрякушек он не видел! Хочешь, мои мастера сделают такую драгоценность, от вида которой все дара речи лишаться?! Чтоб хоть в Афинах, хоть в Египте подобных не было!
- Не смогут они!
- Как это? Да, конечно смогут! Ты мне не веришь!
- Поверю, когда своими глазами увижу!
- Хорошо! Тогда поспорим с тобой – если мои мастера сделают украшения, такие, чтоб тебя удивили, поможешь мне в войне с греками! Согласен?! – Сказал ему Атей.
- Конечно, согласен. Я же ничего не теряю.
- Беру в свидетели бога Гойтосира! Пусть солнце увидит, что я окажусь прав! – Говорил Атей, не сводя глаз с чужой жены.
Так поспорили цари скифов, взяв в свидетели, бога солнца. Ему одному известно было, чем всё это закончится.
В начале апреля большая часть грунта на кургане была снята. Техника закончила работу и к делу приступили археологи. Теперь уже ни у кого не было сомнений, что курган Толстая Могила относится к скифской эпохе.
Едва бульдозер зацепил кусок дерева, за ним осколки глиняных кувшинов, как стало ясно, что раскопки будут перспективными.
Мозолевскому прислали помощника – лаборанта института археологии Женю Черненко. Вместе они раскопали погребальную колесницу. Когда-то это была роскошная вещь, которая могла принадлежать только знатному человеку. Сейчас от неё остались полуистлевшие куски дерева и бронзовые колокольчики.
Археологам предстояло выяснить самое интересное – кто отправился на ней в последний путь, и что осталось от того, кто при жизни был богатым и знаменитым. Уже не осталось сомнений, что здесь был похоронен знатный скиф. Ведь по периметру кургана нашли множество бараньих костей, оставшихся от поминальной трапезы. Такого количества пищи хватило бы на несколько тысяч человек.