- Известен такой эпизод из жизни Атея. – Вмешался в разговор Женя. – Он отправил письмо жителям Византия, будущего Константинополя. Атей предупредил их о том, что если они будут мешать его торговле, к стенам города подойдёт скифская конница.
- По законам диалектики за подъёмом неизбежно наступил спад государства, - сказал Мозолевский. – Расширение территории привело к истощению ресурсов скифского народа, а накопление богатств, привело к тому, что между классами общества пролегла непреодолимая пропасть. Скифию постиг тот же кризис, что и другие государства древнего мира.
- Удивили меня своим царём, - ответил им Середа. – Это же надо прожить на свете девяносто лет без таблеток и скорой помощи! Жизнь, наполненная битвами, заговорами, реформами. Сильный был человек.
Археологи продолжали работу, но их постигло первое разочарование. Едва они приступили к раскопкам царского склепа, тут же выяснилось, что он был ограблен ещё в древности. Опытные воры прорыли боковой ход и вынесли всё. Учёным остались лишь обломки поминальной посуды. Какие сокровища хранились здесь, и кто был погребён под курганом, оставалось неизвестным.
Экспедиция заканчивала работу, описывала последние находки. Только Мозолевский продолжал ходить вокруг царского склепа. Он внимательно рассматривал стенки могилы, боковые ниши, и не заметил, как к нему подошёл Женя.
- Скоро уже уезжать. Наши раскопки заканчиваются, мне даже жалко. – Сказал Женя.
- Подожди немного. – Ответил ему Мозолевский. – Мы ещё должны найти что-то большое и блестящее!
Женя присел рядом, глядя, как орудует лопаткой начальник. Мозолевский выкопал землю всего сантиметров на десять, а потом резко отдёрнул руку и позвал Женю:
- Женя, у нас водка осталась? Будь другом, принеси. – Он показал ему кровоточащий палец. – Хотя, не надо, некогда сейчас, быстрее прыгай сюда!
Женя спустился вниз, на дно царского склепа. Мозолевский указал ему на тот участок земли, где только что разрезал палец. Из-под влажного грунта блеснуло золото. Даже сквозь слой грязи оно сверкало под июньским солнцем, радуясь возвращению из подземного мира.
Нравится это людям или нет, но время идёт только вперёд, не останавливая свой бег и не поворачивая обратно. Иногда хочется вернуться к счастливым дням прошлого и остаться в них навсегда. Но это невозможно, как не желай. Солнце встаёт над землёй, освещает своими лучами целый мир и уводит от нас вчерашний прожитый день. Чем бы он ни был наполнен – печалью или радостью, неизбежно станет прошлым.
Но, хватит, довольно вспоминать, прогоним прочь призраки минувшего. Новый день уже наступил, и он зовёт нас жить дальше.
Прошло три месяца с праздника Нового Года. В скифскую степь пришло лето.
Все эти месяцы стали беспокойными для Атея, царя всех скифов, и его мастеров. Спор с вождём катиаров стоил Атею немало тревожных дней. С тех пор он постоянно задавался вопросом, смогут ли мастера сделать драгоценность потрясающей красоты. Слишком значим был для него выигрыш в этом споре – расширение скифских земель и чувство, которое поселилось в его душе. Как он ни гнал от себя мысли о чужой жене, они возвращались снова.
Куда тяжелее пришлось Бораку и его помощникам. Ведь приказы царя – это не шутка. Расшибись, а сделай чудесную вещь, да ещё такую, чтобы не было ей равных во всём известном мире. Вдвойне труднее им от того, что никто из скифских мастеров дальше родных степей и городов на берегах Эвксинского Понта не бывали. Кто же точно знает, что там, в дальних странах?
Наконец пришёл день, когда работа была закончена. Пора было её увидеть заказчику.
Едва наступило утро условленного дня, царь не стал дожидаться Борака и пришёл к нему в мастерскую сам. Он встретил Атея в дверях, ничуть не удивляясь его раннему приходу.
- Ну, готово уже? Можно поглядеть? – Спросил Атей у мастера.
- Готово,- просто ответил ему Борак.
С этими словами он достал свёрток чёрной ткани и протянул его царю. Атей взял его в руки и сразу порадовался – вещь была внушительной по весу. Да, удивительная драгоценность должна быть по крайне мере крупной. Как же ещё ему поразить Таксариса!
Но стоило ему развернуть ткань, и тут же Атей забыл обо всех сомнениях. Перед ним была драгоценность действительно невиданная!
Золото блестело на фоне грубой чёрной ткани, переливаясь множеством оттенков. Казалось, что оно может светиться изнутри, без помощи солнечных лучей, освещая мастерскую скифа. Это была шейная гривна – знак царской власти.
Четыре полых трубки в виде изящных жгутов разделяли её на три яруса, каждый в форме полумесяца. Жгуты сходились вместе и заканчивались двумя львиными головами, друг напротив друга. Пространство всех трёх ярусов было заполнено фигурами.
Атей присмотрелся к ним внимательнее. Изгибы золотых фигурок, выполненных с необычайным мастерством, разбудили в нём воспоминания о недавнем прошлом.
Вот перед ним праздник Нового Года в скифской степи. В центре он сам, Атей. Вместе с Таксарисом приносит жертву богу солнца. Их изображения были совсем крошечными, но узнать вождей скифов мог любой, кто видел их хоть однажды.
Ниже, в среднем ярусе, раскинулся цветочный ковёр. Словно живые, цветы переплетались между собой. Синяя эмаль на их лепестках горела ярче, чем небо. На тонких веточках сидели голуби.
Цветы и голуби – символы богини любви Аргимпасы. Яснее намёка и не надо было – мастер без труда догадался, о ком думал Атей всё это время.
Стоило ему перевести взгляд ниже, в последний ярус, и удивлению царя не было пределов. Его изображения совершенно не гармонировали с двумя верхними. Борьба, боль и смерть заполняли его. На первый взгляд это было непонятным – почему Борак соединил вместе столь различные фигуры. Но Атей не успел, и спросить об этом у мастера, а просто залюбовался его работой.
Грифоны взмахивали крыльями, вонзая зубы в тело лошади. Лев убивал кабана, собаки гнались за зайцем. Тела жертв извивались в предсмертной судороге, уже не пытаясь спастись. По краям была изображена пара кузнечиков, готовых в любой миг выпрыгнуть и унестись прочь из этого мира боли и смерти.
- Кузнечики – это пара, самец и самочка! – Сказал Борак, видя, что царь доволен его работой. – Если присмотреться внимательнее, это видно!
- Да? Я и не заметил бы.
Атей с удивлением смотрел на мастера. Похоже, что благодаря его работе он сможет выиграть спор у Таксариса. Это было понятным и так. Но мастер смог многократно превзойти ожидания и самого Атея. Он смог сделать вещь, обладающую необъяснимой собственной силой, которая притягивала взгляд и не могла никого оставить равнодушным.
- Это удивительно. Ты, Борак, великий мастер. Но мои слова не похвала, нет, это чистая правда. Ты сделал гривну, которая и есть потрясающей драгоценностью. Тебе и твоим людям будет награда за достойную работу. Но… Всё что я могу тебе дать – это просто золото. Ты же можешь дать ему жизнь, заставить дышать. Потому, ты уже сделал мне подарок куда больший, чем я дам тебе. Ты показал, что на свете есть красота, сделанная людьми. О чём ты думал?
Борак не ответил, отведя в сторону взгляд. Он молчал, рассматривая бревенчатые стены. А потом собрался с духом и ответил царю:
- Я думал о войне. Ты замышляешь большой поход, скоро он начнётся. Все, кто встречал с нами Новый Год, пойдут на войну. Их ждёт великая слава, но многие встретят только смерть. Но именно так боги устроили наш мир – для того, чтобы родилась новая жизнь, кто-то должен умереть. Львица охотиться на оленей, чтобы накормить детей. Так и мы, люди. Мечтаем о мирной жизни, но не можем жить без войны. Но, я слишком много думаю, и чаще всего напрасно.