— Уважаемые граждане… — повысив голос обратился капитан к собравшимся, и с беспокойством увидел, что пространство вокруг исказилось ещё сильнее, скручивая и сплетая собравшихся, превращая их в разноцветные размазанные пятна.
Испуганные крики показали, что людям этот эффект тоже не понравился, пятна дёрнулись, поползли друг к другу, но не понять было что это и что вообще происходит вокруг. Пытаются ли горожане собраться в толпу, или же наоборот, разбредаются в сторону своих подъездов? Да и где они сейчас эти самые подъезды?
Воронцов поводил головой по сторонам, справа стоит несомненно Денис, его он узнал, да и форму не перепутаешь. Слева по-прежнему цепляется в руку женщина-Камаз, хватка такая, что при всём желании не отцепишься. Ещё несколько человек, из тех, что стояли поближе, можно различить и даже распознать, но дальше всё плывёт и смешивается, те же девочки, убежавшие покататься на каруселях, совершенно неразличимы и неузнаваемы. Звуки превращаются в невообразимую какофонию, ухающую, отдающую тяжким низким гулом в барабанных перепонках, многократно повторяемую эхом.
— А где у нас Коля?
— К машине отошёл, за сигаретами вроде! — голос Дениса невыносимо громкий, то ли он и в самом деле кричит, то ли это эффект окружения.
Нахлынул запах.
В нос шибануло невыносимо, Воронцов закалялся, увидел, как согнулись в аналогичном движении стоящие рядом, а ещё, взвыло раненой белугой чувство опасности, так, что пистолет сам скакнул в руку, капитан заморгал, пытаясь избавиться от града хлынувших слёз. Его словно ткнули лицом в свежую кучу только что нарезанного ядрёнейшего лука, он совершенно перестал что-либо различать вокруг, и не понять, серая муть, окружающая их уже второй день, сгустилась, или что-то с глазами.
Странный звук заставил вжать голову в плечи. Рык? Крик? А может просто кто-то рядом не удержал содержимое своего желудка? В исказившейся реальности было не понять, что происходит уже в паре шагов. А ещё, капитана едва не выворачивало от вони. Запах заглушал всё, был настолько всеобъемлющ, что замещал собой остальные чувства. Пасовало зрение, отказывали тактильные ощущения — Воронцов вдруг понял, что не уверен, держит ли его рука пистолет, или оружие уже выпало. Да и где они вообще, руки? Точно в ответ на его мысль и на его сомнения, левую руку, ту, за которую держалась незнакомая ему женщина, вывернуло, едва не сломав, хотя в этом факте полной уверенности не было. Боль стрельнула от запястья к предплечью и шее и дикий, безумный каркающе-хохочущий крик, отражённый и сотни раз повторённый ударил в уши!
Оглушённый, потерявший всяческие ориентиры капитан скрючился и упал на колени, зажимая уши, ударился скулой о бордюрный камень, в глазах мелькнули искры — не понять, настоящие, или кажущиеся. И весь мир вокруг сейчас был таким же как эти искры, то ли мнимым, то ли реальным. Мазнув ладонью по лицу, он отчаянно заморгал, и о чудо! — в серости проступили контуры, не понять какие, но это было хоть что-то.
Загрохотало, забулькало, оглушая очередной раз, да так громко, что он повалился влево, тело само выполнило перекат — сработали рефлексы, и царапнув плечо чем-то острым, он оказался на ногах, на корточках. Грохот повторился, он вдруг узнал выстрелы — кто-то палил из пистолета где-то совсем рядом. Посветлело, или это лишь кажется? Тело действовало самостоятельно, поднявшись, Воронцов на полусогнутых сделал несколько быстрых шагов в ту же сторону, куда выполнил перекат. И в самом деле светлело, наплевав на осторожность, капитан рванулся дальше, побежал быстрее, ещё, ещё!
Левая нога подвернулась, наступив на что-то мягкое, но он уже видел почти нормально, почти отчётливо, и сделав несколько скачков, наконец вырвался из плена искажений.
Машина!
Остановиться он не успел, а точнее не среагировал на увиденное. Ударился о бок оказавшейся на пути иномарки, припаркованной у подъезда, перекатился через капот, рухнул по ту сторону автомобиля. Реакция вновь подвела — приземлился он с грацией яйца брошенного со всей силы в стену, слава Богу хоть не расплескался, подобно всё тому же яйцу. Боль была адская — на этот раз досталось правой руке, кожу содрало об асфальт точно гигантской тёркой, пистолет — оказывается он всё ещё был с ним, — наконец выпал из ослабевших пальцев. Голова крепко приложившаяся оземь, загудела, рот наполнился кровью из прокушенной губы.
Встав на дрожащие ноги, капитан потянулся левой рукой за оружием, и вдруг увидел кусок женской ладони, намертво вцепившейся в его рукав. Особых чувство не было, отняв от себя этот предмет, он уронил его, подобрал свой пистолет. Выпрямившись, сощурил слезящиеся глаза.