— Нам по пути! — согласился Лесник.
Бабка вновь открыла рот, но её вновь прервали Максим:
— У тебя есть кого требуется забрать? Мы не планировали…
— Да дайте же сказать! — не выдержав, взвыла пенсионерка. — Слезь с меня, кобыла сохатая! Между нами уместишься, чай не трамвай, или вон мужику на коленки пересядь, ты же раздавишь меня скоро! Сто кило веса, и на бабушку старенькую взгромоздилась, поимей совесть!
— А кто такая кобыла сохатая? — тут же спросила Оленька.
— Сумасшедший дом… — вздохнув, констатировал Максим, и отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
На заднем сидении завозились.
— Люба, — посчитала нужным представиться продавщица, прежде чем втиснулась между старушкой и их новым знакомым.
— Лесник я, — кивнул тот в ответ.
— Костя, мы знаем. А Лесник, значит, прозвище?
— Да нет, — растерялся тот. — Сергеем меня кличут…
— Это не Костя, — пояснил Максим сухо. — Брат погиб позавчера в пожаре.
— Как?! — выдохнула Катя.
— В пятницу днём. Мне не сообщили, потому что моего номера не знали. А сейчас вот, сосед рассказал.
Он замолчал. В горле стало очень сухо, и кажется соринка в глаз попала. Или даже в оба? Пыльно в кабине…
Катя положила ладошку на его руку, но облегчения это не принесло. Сейчас бы посидеть где-нибудь в спокойном месте, а не рассекать на машине по пустым улицам. Родителям надо позвонить, опять же. Как они там? С ума сходят от беспокойства, наверное.
Он вдруг подумал, что само собой разумеется тот факт, что беда пришла лишь в их город, по крайней мере мысленно, для самого себя, он считал именно так. Но что если он ошибается? Если вот эти серые и всё остальное по всему району, или области? А то и, страшно подумать, по всему миру? Не ошибаются ли они, пытаясь уехать из города, вдруг всё обстоит наоборот, и в музее намного безопаснее чем где бы то ни было?
Машина тем временем повернула, открылся перекрёсток, где совсем недавно они расстались с Денисом и другими полицейскими. Где недавно стояла большая толпа людей, и собиралась ещё большая.
Разговор в машине стих, а Катя положила дрожащую руку на лицо Оленьки, прижав девочку покрепче к груди.
Глава 19. Воскресенье. Вечер всё ближе
Члены их маленькой, собранной поневоле общины, собрались на втором этаже, в бальном зале, так же, как и утром, и старик стоял на том же самом месте — на небольшом пятачке у окна. Слабый ветерок шевелил тюль на приоткрытом окне за его спиной, и Гитаристу иногда отчего-то начинало казаться, что это дыхание какого-то невидимого и совершенно нереального существа, то ли самого окна, то ли вообще всего дома-музея.
— Шесть человек, — негромкий голос Василия Степановича, прозвучал так, что у присутствующих, мороз пробежал по коже. — Шесть пострадавших, из них один, а точнее одна, в очень тяжёлом состоянии. Девушка ударилась об дверной косяк головой, и до сих пор не пришла в себя.
Тюль за его спиной подалась к старику и опала. Вдох-выдох.
«Кто?! Кто?! — ошеломлённо закрутил головой Ванёк. — Кристина?! Там же не было других женщин!»
Девушки нигде не было видно, отчего он испугался ещё сильнее, начал даже подниматься, но боль в груди остановила. Судорожно выдохнув, он опустился на своё место, и на плечо тут же легла тёплая рука, Кристина попросила:
— Сиди пожалуйста спокойно. Забыл? Надо по возможности сохранять неподвижность, вдруг это всё же не ушиб, а трещина в ребре.
Обернувшись, Гитарист увидел искомую девушку за спиной, рядом стоял неизменный Мага, который кивнул с сочувствующей улыбкой:
— Спасибо что не перелом. Трещина — это ничего, заживёт, покой только нужен. Зачем сюда пришёл? Тебе сказали лежать на кровати — лежал бы, не двигался.
— Женщина которая меня осматривала — не врач, — сказал Ванёк. — Она сама не уверена в том, что говорит. А я хотел послушать, что тут скажут.
Кажется, с ним творится что-то не то. Сейчас, когда девушка была перед ним, он вдруг вспомнил, что Кристина присутствовала при том самом осмотре, и с чего он вообще взял, что травмированная девушка — это она?
«Что с моей памятью? — подумал он с необъяснимым спокойствием. — Неужели сотряс? Но на голове нет шишек и гематом, головой я кажется не бился. Вот грудь болит, это да… И рука зудит левая. Или правая? Или обе? Что за чёрт, что с памятью и вообще с мозгами? Надо послушать что тут расскажут, и, если потом всё забуду, значит головой всё-таки приложился.»
— Надо запомнить, что тут будут говорить. — Произнёс он вслух задумчиво, и понял что погрузившись в свои мысли, не следил за словами Василия Степановича.
На них зашикали, попросили помолчать, и Кристина склонилась к плечу Ванька, шепнула ему в самое ухо: