— Пожалуйста, — ответил он, ничуть не удивившись, словно он здесь только для того, чтобы отвечать на вопросы покупателей.
Трое остальных тоже спокойно смотрели на меня, но в их взгляде можно было прочесть затаенное любопытство. Широкое же лицо Сережи выглядело совершенно непроницаемым.
— Мне кажется, нам лучше поговорить вдвоем, — сказал я.
Он сделал небрежный жест, просто повел в сторону кистью руки, и стоявшие около нас трое людей моментально отошли и остановились в сторонке. Оглянувшись на вход в галантерейный отдел, я увидел, что Адарова там уже нет. «Ну и черт с ним, — подумал я, — это к лучшему. Может быть, мне и не начинать разговора с этим «Сережей»? Ничего хорошего он не сулит». Но тот ждал, и мне пришлось сказать:
— Я хочу поговорить с вами о «Богоматери Владимирской».
— О!.. — слегка иронически улыбнулся Сережа. — Обожаю такие темы.
— Строгановская пелена семнадцатого века, которую вы вчера купили, краденая. Ее украли из музея Сольвычегодска. Надо ее вернуть.
— Вот те на! — сказал Сережа. — Вот и верь людям после этого. Какая неприятность… — сокрушенно покачал он головой. Я краденое не покупаю. Нет, нет… Что же теперь делать? Вы хотите ее купить?
— Я хочу выкупить ее и вернуть музею.
Тут я увидел, что к нам подходит Адаров в сопровождении двух парней. Один из них был тот, которого мы видели в магазине «Бронза». Парни шли по бокам Григория и немного сзади. Вид у него был растерянный.
Сережа подождал, пока Адаров подойдет, и затем сказал ему:
— Молодой человек утверждает, что вы продали мне краденую вещь. А я ведь краденое не покупаю. Я антиквар, а не перекупщик.
Подошли и встали рядом те трое.
— Молодой человек, — спокойно продолжал говорить Сережа, — видимо, ваш знакомый. Он хочет вернуть эту вещь в музей. Ну что ж… Я пойду вам навстречу. Деньги у вас с собой? — обратился он ко мне.
— Деньги у него, — кивнул я на Адарова.
— Вот как? Деньги у вас? — повернулся он к Григорию.
— Деньги у меня дома, — сказал тот.
Сережа улыбнулся, улыбнулся снисходительно, как улыбаются малым детям.
— Это не беда, — обратился он ко мне. — Мы сейчас возьмем такси, заедем за деньгами, а потом я съезжу к себе и привезу вам эту пелену. Избави бог от таких неприятностей.
— А не лучше ли, — в тон ему сказал я, — нам встретиться завтра? Мне уже пора… Скажем, здесь же и в это же время?
— Прекрасно, — ответил Сережа. Он сделался самим добродушием.
— Завтра так завтра. Давайте встретимся здесь в это же время. Вы ничего не имеете против? — повернулся Сережа к Адарову.
Тот не ответил.
— Договорились, — сказал я.
— Ну вот и хорошо.
Я уже не рад был, что начал этот разговор, что ввязался в эту гнусную историю, жалел, что не пошел в милицию сразу из дома, и у меня в этот момент было единственное желание — выбраться поскорее из этой компании.
Никто меня не задерживал. Сережа вежливо и с достоинством поклонился, парни расступились. Я посмотрел на Адарова, но он отвел глаза.
— До свиданья, до завтра, — сказал я.
— Всего хорошего, — ответил за всех Сережа.
Я вышел на улицу и пошел по Садовой вдоль Гостиного двора. «Пойду в нашу районную милицию, она ближе», — подумал я.
Пока я дошел до Невского, позади меня в галерее Гостиного двора мелькнули парни из окружения Сережи. Мне так хотелось поскорее избавиться от них, что я тут же нырнул в подземный переход и, выйдя из него на другой стороне Невского, стал возле милиционера. Убедившись, что никто за мной не следит, я зашагал в сторону милиции.
Но через несколько минут, у ресторана «Нева», меня нагнал Адаров.
— Мы договорились, — сказал он, — все в порядке. Сережа хочет от нее поскорее избавиться. Через два часа я могу тебе ее отдать.
И снова передо мною стоял совсем иной человек. Теперь он был жалким, беспомощным, с бегающими глазами и трясущимися руками. «Вот что может сделать с человеком жадность, — подумал я. — Неужели потеря денег, денег не своих — чужих, не принадлежащих тебе, может привести человека в такое состояние?»
А ему я сказал:
— Хорошо. Но зачем так волноваться? Вы ее принесете, мы вместе пойдем и сдадим ее в милицию. И все. Вы понимаете? Все! Все волнения и страсти кончаются. Уверяю вас, вы почувствуете большое облегчение, когда снимете этот камень с души.