Примерно то же самое происходило в ресторанах других творческих союзов: виллы, круизы, контракты, СП, валютные счета… Жизнь, как в квантовой механике, обретала в те дни вероятностный характер. Утром можно было обсуждать творческие планы по составлению сборника Литинститута, днем договариваться о продаже копировального аппарата, а вечером оказаться в стрелковом клубе, баре или в абсолютно незнакомой компании, раскуривавшей тогда еще чуйские или крымские косяки. Все вокруг двигалось, перемещалось, завязывало контакты, разбрасывалось помпезными визитками, где каждый второй – генеральный директор, а каждый третий – президент. А еще все продавалось, покупалось и предлагало себя в качестве исполнителя всевозможных услуг.
Это был такой примордиальный бульон, подобный той жиже, в которую превращается гусеница перед тем, как вылететь из куколки ослепительной бабочкой. Ожидание бабочки, божественного махаона, взращенного серой советской слизью, и было доминирующей поведенческой константой. Так вот в один из таких вечеров мы с Пелевиным заканчивали вечернее гульбище квартирой его друзей на северной окраине столицы. Вдохнув некоторое количество чуйского дыма, я предложил завершить турне на так называемой даче – в бревенчатом доме, который я снимал неподалеку от Зеленограда в Назарьево. Выйдя из подъезда, мы отправились к дороге, чтобы поймать легковушку. Но таковых там не оказалось. Зато мимо проезжал “КамАЗ”.
И не просто “КамАЗ”, а кран. На поднятую руку он с готовностью остановился, я предложил ему щедро заплатить за доставку в “Назарьево, рядом с Зеленоградом”, и он мгновенно согласился. Мы погрузили свои перегруженные алкоголем тела в просторную кабину, и наш странный экипаж, взревев двигателем, тронулся в путь. Перед тем как задремать в грохочущей колыбели, я взглянул на расплывшееся в улыбке лицо водителя крана – тот весело причмокнул, – и в мое угасающее сознание залетел обрывок произнесенной им фразы: “Ну, пацаны, вы даете! Ехать… ”
После этого мы синхронно растворились в сладкой дреме. Я очнулся от запаха дыма. Открыв глаза, я растолкал Витю, и мы в полном недоумении стали разглядывать обстановку. Справа от нас занималась заря, а прямо перед глазами был сплошной сизый туман. Голова водителя болталась из стороны в сторону, иногда падая на руль, но руки держали баранку цепко и даже осмысленно. Мы ехали по шоссе, не совсем прямо, конечно, а занимая от одного до трех рядов, но с учетом того, что водитель спал, это казалось чудом. Хотя и в бодрствующем виде он бы ничего перед собой не увидел.
Исторгаемые двигателем пар и дым так мощно валили от капота, что вся картина приобретала вид эпизода из второразрядного американского кино про дикие нравы тамошних дорожных банд. Полная схожесть со сновидением усиливалась и полным отсутствием транспорта. Какое-то время я не мог понять, где, по какой дороге мы едем, пока перед глазами не мелькнул указатель на Ленинград.
Не помню, кто сказал про путешествие в Икстлан, но мы громко рассмеялись, хотя ничего смешного для пассажиров летящего по дороге крана со спящим шофером не наблюдалось.
От смеха стал просыпаться и наш джигит. Оторвав голову от руля, он окинул нас диким, каким посмотрел бы попавший в ад праведник, взглядом и завалил руль влево. Машина устремилась через трассу Е95 по диагонали. К счастью, встречная была пуста, и мы благополучно остановились, не доехав метра полтора до кювета. Пришедший в себя водитель деловито осмотрел изрыгающий дым двигатель, коротко бросил “воды надо” и полез за тряпкой – открывать радиатор.
В ответ я спросил у него, а куда это он нас везет. Без тени улыбки водитель отвечает: “Куда просили, туда и везу”. – “Ну и куда те, вчерашние, просили?” – спрашивает Витя. “Да в Ленинград просили, а то”, – с невозмутимостью честного труженика, получившего наряд на работы, отвечает наш ночной таксист. “Ну, не совсем в Питер – рядом, в деревню, в Назарьево”.
Готовность водителя чьего-то крана ехать хоть на край света за приемлемое вознаграждение вызвала еще один приступ смеха. “Слушай, а может, ты и в Копенгаген, того?” – спрашиваю я. “А сколько туда будет?” – деловито вопрошает отзывчивый водитель. “Тыщи три”, – прикидываю я. “Заправляться придется не раз, а так можно”, – вновь соглашается шофер.
Придя к общему мнению, что этого ничем не пробьешь, мы отправляемся с канистрами на поиски воды. Водой нас выручило небольшое болотце, оказавшееся неподалеку. Набрав темной жидкости, мы вернулись к автокрану. Нестерпимо хотелось пить, трещала голова. Водила, заметив наши муки, сердобольно предложил теплой воды из засаленной бутылки. Бутылка была осушена в одно мгновение.