– «Пеликан» – это галеон, – госпожа Дрейк вновь обратилась к гостю. – На нем супруг и отправится в плавание через несколько дней.
Голод, подтачивающий силы Финтана уже второй день, становился невыносимым, но Рыжий Лис стойко переносил эту слабость. Однако щедрое застолье усиливало его страдания.
– Вы можете угощаться, Шеймус, – вновь призвала Мэрри.
– Мне все еще нехорошо с дороги, – замотал головой Рыжий Лис.
– В самом деле? – удивилась госпожа. – В таком случае то, как вы держались перед капитаном, еще более похвально.
– Как много вам удалось разглядеть, – усмехнулся Финтан.
– Когда становишься хозяйкой замка, приходится глядеть в оба, – пожала плечами Мэрри.
– Как будто гостям не приходится, – молвил рыжий и сразу же поспешил добавить, положа руку на сердце: – Разумеется, я не о вашем доме.
– Неужели речь о доме Готье? – спросила Мэрри.
– Вы же понимаете, что этикет меня обязывает отозваться хорошо о доме моих господ, что бы там ни творилось, – пожал плечами Финтан. – Как бы вам ни было странно слышать это от человека, предпочитающего спать на улице.
– В самом деле, довольно необычно, – кивнула госпожа Дрейк. – Однако удача на вашей стороне. На службе у моего супруга вам придется частенько ночевать под открытым небом.
– Скорее надо думать о том, как бодрствовать, – сказал Финтан. – Сон, он так или иначе придет.
– А что же вы рассказывали про увиливающее хитрющее существо? – прищурилась Мэрри.
– Оно само подползет, когда мое тело рухнет без сил, – ответил Рыжий Лис.
– Что за существо? – оживилась Рейчел. – Вы о чем?
– Мастер Уолш не лишен поэтического дара, – ответила за него госпожа Дрейк. – И свою бессонницу описывал… может, вы сами повторите? Боюсь, я не перескажу все так же красочно.
– Как я могу отказать вам, госпожа? – покорно молвил Макдонелл. – Я лишь оправдывался, что не просто так, не на потеху и не ради стоического смирения спал на голых камнях под вой семи ветров. Попросту иначе ко мне не идет сон. Я позволил себе каждую ночь сравнить с охотой. Вот только я не бегаю за зверем наперевес с ружьем, хотя чего скромничать – эта забава мне по душе. Но сон – это же не глупая косуля или куропатка. Его не выследить, не вцепиться за длинные уши или лапы. Мне только и остается, что замереть и ждать, когда ко мне придет долгожданный покой, подкрадется бесшумным зверем. Уже стало доподлинно ясно, что на холоде мне легче приманить это нечто.
– Как занимательно! Но право, мастер Уолш, как же после этих слов вы говорите, что у вас нет проблем с тем, чтобы уснуть? – спросила Рейчел.
– Видимо, не так выразился, – поджав губы, Рыжий Лис прищурился и вскоре продолжил: – У меня наяву дел куда больше, нежели в мире грез.
– В самом деле, ему не чужды красивые слова, – радостно закивала Рейчел, сложив ручки друг к другу.
Рыжий Лис обратил внимание не только и столько на радость дурочки-служанки со шрамом, сколько на довольную полуулыбку госпожи Дрейк.
– Я смог хоть немного развлечь вас? – спросил Финтан Макдонелл в самый подходящий для того момент.
– Ну только самую-самую малость! – весело ответила Рейчел и сделала жест, как будто ухватила большим и указательным пальцем крохотную мошку.
Затем она как будто спохватилась и украдкой поглядела на свою госпожу. Взгляд стал настороженным, как у крольчонка. Поглядев в сторону госпожи, калека Рейчел встретилась с теплым и заботливым взглядом. От этой нежной заботы у Рейчел вырвался добрый радостный смешок, и Рыжий Лис разделил это веселье, хоть и по другим причинам. Финтан встал из-за стола, боясь не удержать взятый рубеж. Он хотел, чтобы на этом звонком смехе и закончился этот вечер, чтобы именно таким он отложился в памяти госпожи Дрейк.
Финтан навалился всем телом на дверь, которая только что закрылась. Не глядя он всунул ключ в замок и резко повернул. Тот рявкнул в заверении, что никто не потревожит Рыжего Лиса.
Глаза смыкались сами собой, к горлу подступало невыносимое удушье, какое настигает несчастных копателей в шахтах или искателей в пещерах. Воздуха не хватало.
«Вот мы и прокрались…» – подумал он и отстранился от двери.
Воздух стоял какой-то пустой, которым невозможно насытить грудь. Бесполезные вздохи вновь и вновь тщетно пытались урвать свежий глоток.
Ставни были отворены настежь. Решеток на окнах не было. Это была особенная ночь. Гулкий шум моря, хоть и терял свою силу, но благозвучно доходил до слуха. Могучий океан ласково убаюкивал своим мерным пением, снова и снова накатывая на скалы.