Открыв глаза, он очень удивился, увидев перед собой Хуаниту, которая сидела рядом с его постелью и наблюдала за ним.
— Наконец-то! — воскликнула она и встала, чтобы дать ему лекарство, которое стояло тут же на столике.
Мебель из комнаты была вся выставлена: в ней было чисто и просторно, как в больничной палате.
— Не надо поднимать голову, я сама ее подниму, — сказала Хуанита.
И она ловко подняла ему голову и с веселым смехом опять опустила ее на подушку.
— Вот так. Это единственная вещь, которой хорошо обучают в монастырях.
Не отрываясь от больного, она записала на листочке бумаги время, когда он пришел в себя.
— Я буду спать от этого лекарства? — спросил Марко.
— Да.
— И скоро я засну?
— Это зависит от того, насколько свеж у аптекаря запас медикаментов. По всей вероятности, через четверть часа. Этот аптекарь просто карлик и притом какой-то нечесаный. Но он удивительно вправил тебе ключицу. Теперь тебе остается только одно — лежать спокойно. Я думаю, ты доволен, что волей-неволей тебе придется просидеть спокойно недельки две-три. Теперь шесть часов, — продолжала Хуанита, приводя в порядок столик с лекарствами и не глядя на него. — Не надо ворочаться и глядеть на часы. Если тебе что нужно, то, пожалуйста, скажи мне. Вы с дядей Рамоном все еще воображаете, что я девочка. На самом деле я уже стала взрослой. Я выросла в одну ночь, как гриб. Дяде Рамону я велела ложиться спать.
Она села около изголовья кровати.
— А Пелигрос даже и не будили, и она так и не выходила из своей комнаты. Завтра утром она, конечно, будет говорить, что она не спала всю ночь. Настоящая светская дама не может спать крепко. Слава Создателю, что она не выходила из своей комнаты. Есть такие люди, которых лучше бы и не было в минуту суматохи. Ты когда-нибудь сам поймешь, что во время кризиса едва найдется два-три человека, присутствие которых было бы желательно.
И она подняла три пальца, чтобы показать, как мало таких лиц, но вдруг, словно вспомнив о чем-то, быстро опустила руку. Но этого было довольно.
Марко успел заметить кольцо, и глаза его заблестели. Хуанита отвернулась к окну и погрозила ему пальцем, словно она совершила какую-то нескромность. В ожидании, пока лекарство проявит свое действие, она тихонько говорила с ним, не давая говорить ему самому. Аптекарь, напугавший ее словом «сотрясение», поехал в Памплону за доктором, наказав ей строго-настрого, чтобы Марко, придя в себя, не волновался и лежал совершенно спокойно.
— Прежде, чем я засну, я хочу повидаться с отцом, — произнес Марко, теребя одеяло.
Хуанита повернулась к нему, но подошла и не стала оправлять одеяло.
— Лежи смирно, — сказала она. — Зачем тебе его видеть? Опять что-нибудь о войне?
— Да.
Хуанита на минуту задумалась.
— В таком случае вам лучше повидаться, — сказала она. — Я сейчас пойду за ним.
С этими словами она вышла на балкон. Саррион сидел здесь в большом кресле, ожидая рассвета.
— О чем ты здесь думаешь, глядя на горы? — весело спросила его Хуанита.
— О тебе, — отвечал он, мягко оглядывая ее. — Я слышал шум ваших голосов и поэтому я знаю, что Марко уже пришел в себя.
— Он хочет видеть тебя. Очнувшись, он был очень удивлен, что видит около себя только меня.
В ее голосе послышалась легкая нотка обиды.
— Ведь аптекарь говорил, что ему нужен полный покой, — сказал Саррион, вставая.
Хуанита ввела графа в комнату больного. В то время, как на лице Сарриона явственно отражались следы бессонной ночи, Хуанита была свежа, как утро.
— Он еще не спит, — заговорила она. — А у вас какой-нибудь секрет? Вероятно, секрет. Ведь у вас их так много.
И она со смехом посмотрела на того и на другого. Но они оба промолчали.
— Мне уйти? — вдруг спросила она Марко, как будто хотела этим показать, что от него-то она должна получить прямой и ясный ответ.
— Да, — промолвил больной, не пытаясь даже чем-нибудь смягчить свой ответ.
Хуанита направилась к двери и с решительным видом затворила ее за собой. Саррион, нахмурившись, посмотрел ей вслед. Ему, видимо, хотелось, чтобы сын взял свой отказ обратно.
О чем говорили отец и сын, осталось для нее секретом.
Оправившись настолько, что он мог уже владеть своими чувствами, Марко стал пристально наблюдать за Хуанитой, ловя каждый ее взгляд. Инцидент с обручальным кольцом не имел, по-видимому, никаких последствий, и его можно было бы считать проявлением обычной у женщины страсти к новостям и нарядам. Не обманывался только Марко, учившийся наблюдательности у самой природы и животных. Он терпеливо и не торопясь собирал свои наблюдения. Хуанита встревожила было его, говоря, что она уже выросла. Но вскоре он убедился, что она только так говорит: по-прежнему она была весела и беззаботна насчет своей будущности, как настоящий ребенок.