Хуанита продолжала смеяться, но Марко не отвечал на ее веселость. Она вспомнила, что однажды она уже угрожала Марко надеть монашеское платье, вспомнила и совет Сарриона не делать этого, так как это может встревожить его.
Оба молчали довольно долго.
— У тебя только одна рука, но зато какая сильная, — сказала наконец Хуанита с напускной веселостью.
И она украдкой посмотрела на него из-под своих длинных ресниц.
XXVII
В облаках
Марко привязал свою лошадь к дереву и направился к хижине. В ней, казалось, не было ни запора, ни решеток. Существование этого брода знали немногие, да и река Волк пользовалась дурною славой, и это спасало хижину. Дверь растворилась настежь при первом же усилии, и Марко вошел внутрь. В очаге тлели еще дрова, и в закопченной от дыма хижине стоял какой-то кислый запах.
Марко окликнул хозяина по имени. В соседней комнате кто-то завозился. Слышно было, как чиркнули спичкой. Через минуту дверь открылась, и в ней показалась старуха, державшая над головой лампу.
— Ах, это вы, — сказала она. — И ваша жена здесь! Что вы делаете здесь в такой час?.. Карлисты?
— Да, карлисты, — отрывочно отвечал Марко. — По дороге нам нельзя проехать. Мы отослали экипаж назад и пойдем пешком через горы.
Старуха подняла руки и затрясла ими в знак своего ужаса.
— О, — вскричала она, — возврата для вас нет. Но я знаю вас. Если вы захотите, то пройдете, хотя бы на вас падал дождь скал. Но ваша жена! Вы и не знаете, какой это ребенок с блестящими глазами. Садитесь, дитя мое. Я сейчас дам вам все, что могу. Я одна в этом доме. Все мужчины ушли в долину рубить дрова, да кстати взглянуть, что стало теперь с нашими хижинами там на горах.
Марко поблагодарил ее и объяснил, что им нужно только поставить куда-нибудь лошадь.
— Мы идем в долину сегодня же ночью, — сказал он, — и там, очевидно, встретимся с вашим мужем и сыновьями! А на рассвете поспешим в Торре-Гарду. Но нам нужно платье и платок какой-нибудь из ваших дочерей. Сеньора не может идти в этом платье, оно слишком тонко и длинно.
— Мои дочери… — начала было старуха, умоляюще складывая руки.
— Славные девицы, — со смехом перебил ее Марко. — Они известны всей долине.
— Они не дурны, — согласилась и мать, — но все же это капуста в сравнении с цветком. И, однако, мы можем укрыть цветок в капустных листах.
И она громко рассмеялась своей собственной шутке.
— Займитесь же этим, пока я буду привязывать лошадь, — сказал Марко.
Он вышел из комнаты. До слуха его донеслись слова старухи, что Хуанита потеряла свою мантилью, пока они пробирались в темноте сквозь деревья.
Пока он привязывал лошадь, Хуанита переодевалась, и из хижины неслись веселые крики и смех. Хуанита выросла среди этого народа и умела ладить с ним не хуже, чем он сам.
Вернувшись в хижину, Марко нашел свою жену готовой к дальнейшему пути.
— Я говорила сеньоре, — объясняла старуха, — чтобы она не особенно рассматривала нашу хижину. Я не была в ней уж месяцев шесть, а мужчины, вы знаете, что это такое. Они не лучше собак, право. В сарае у нас найдется довольно сена и сухих веток терновника, и вы можете устроить себе мягкую, хорошую постель и соснете часика два-три. А я дам сейчас вашей супруге чистое одеяло. Смотрите, оно совсем чистое. Никто из нас им и не накрывался, — простодушно добавила она.
Марко взял одеяло, а Хуанита поспешила утешить хозяйку, говоря, что она всегда спит отлично и прекрасно вздремнет и теперь на сене. Старуха заставила их выпить кофе и подала свежеиспеченный хлеб.
— Он может приготовить для вас отличный завтрак, — прошептала она, указывая Хуаните на ее мужа. — Он такой же, как и мы сами. Это всякий скажет вам в долине. Большой барин должен уметь и приготовить себе завтрак.
Хуанита и Марко двинулись в путь. Местность была освещена каким-то желтоватым светом убывающей луны. Марко шел впереди, показывая дорогу по тропинке, которую едва можно различить среди скал и обрывов. Раза два он останавливался и молча помогал Хуаните переходить через опасные места. Разговаривать было нельзя.
Часа два медленно поднимались они в гору. Вдруг невдалеке раздался лай собаки. Марко понял, что они уже недалеко от хижины.
— Кто здесь? — спросил чей-то голос.
— Марко де Саррион, — отвечал Марко. — Не надо зажигать огня.
— Да и свечей у нас здесь нет, — со смехом отвечал голос.