- Столько, сколько смогут унести шесть твоих самых сильных жрецов. Если мне понадобится еще, я скажу тебе, - равнодушно бросила Диан.
Гор, дрожа от бессильной ярости, удалился в сопровождении шести жрецов. Но как ни велика была его ярость, он все же отчетливо представлял, что стоит ему совершить одну ошибку, и его мгновенно растерзает толпа сограждан, чье терпение он так долго испытывал, опустошая их кошельки. Поэтому вскоре он вернулся, и жрецы сложили свой драгоценный груз в тронном зале храма.
- Вот тому человеку, - сказала Диан, указывая на бронзовых дел мастера, вы дадите двести монет за браслеты, что он сделал для меня.
- Но Ноада, - не выдержал Гор, - эти браслеты были сделаны в дар тебе.
- Мне не нужны дары, которые идут не от чистого сердца. Заплатите этому человеку. Диан повернулась к Гамбе.
- Сколько раз ты спал с тех пор, как твои воины в последний раз получили причитающиеся им деньги?
Гамба побагровел. Выглядело это довольно непривлекательно при его желтой коже.
- Я не знаю, - ответил он угрюмо.
- Сколько? - спросила она у зашумевших воинов.
- Двадцать один раз, - ответил один из них.
- Уплатите каждому из этих людей по пять монет за каждый сон, - приказала Диан, - и пусть все воины придут и получат свои деньги.
Таким образом Диан уплатила различные суммы тем, кто пришел вслед за ней в храм.
Зрелище исчезающих денег довело Гора до белого каления, но Гамба, который был то ли менее жаден, то ли более сообразителен, от души развлекался. Немалое удовольствие доставляла ему и ярость Гора - противоборство светской и церковной властей существовало уже в те времена. Диан же становилась для него с каждым мгновением все более и более желанной.
- Ну а теперь, -сказала Диан, окончив раздавать деньги, - я скажу вам, как вы будете платить в дальнейшем. Все дары вашей Ноаде должны быть только от чистого сердца. Вы должны давать ей столько, сколько в ваших силах. Например, одну монету из десяти или даже из двадцати. Го-ша вы будете отдавать столько же. Когда я буду сидеть здесь, вы можете приходить сюда, и Гор вернет каждому то, что было взято у него против воли. Те, кто считают, что одна монета из десяти - не слишком высокая плата, могут вернуть эту часть денег Гору. Если у вас есть еще какие-либо обиды, приходите ко мне, и я помогу вам. А сейчас вы можете идти.
Улыбающиеся люди толпились в храме. Слышался смех и звон монет. Горожане смотрели на Диан с обожанием. Перед выходом каждый из них отдал Гору десятую часть полученных денег, и вскоре в храме остались лишь Диан, Гамба и верховный жрец.
- Пу будет недоволен, - прошипел Гор, - эти монеты принадлежали Пу.
- Ты дурак, - с сожалением сказала Диан, - и если ты не поумнеешь, то мне придется назначить нового верховного жреца.
- Ты не можешь этого сделать, - взвился Гор, - и ты не получишь больше ни одной монеты.
- Вот видишь, - сказал Гамба, обращаясь к Диан, - как я тебе и говорил Гор эти денежки забирает себе.
- Я говорила со многими людьми, - сказала Диан, - и узнала от них много интересного. В том числе и то, что они ненавидят тебя и меня. Вот почему, Гор, я назвала тебя дураком. Ты даже не знаешь того, что люди готовы восстать и убить нас. Они все против нас - ограбленные граждане и голодные воины. Теперь, когда я вернула им их деньги, они будут ненавидеть вас по-прежнему, но меня... меня они будут любить. Поэтому, если вам обоим дорога жизнь, вы оба будете делать то, что я вам говорю. И не забывайте, что я ваша Ноада.
Диан спала. Яркое полуденное солнце не тревожило сон "Ноады" - в ее спальню не проникал ни один луч немеркнущего светила Пеллюсидара. В помещении было довольно жарко, и на Диан не было надето ничего, кроме набедренной повязки. Разметавшись, она лежала на своем массивном ложе, покрытом выделанными кожами. Сон Диан был беспокоен - ей снился Дэвид.
На пороге спальни внезапно возникла тень - это был мужчина, беззвучно двигавшийся к ложу Диан. Диан зашевелилась, и мужчина застыл в нерешительности. Девушке снилось, что к Дэвиду подкрадывается тараг, и она вскочила, чтобы предупредить своего возлюбленного. Грань между сном и явью была очень тонка, и Диан проснулась. В одном шаге от нее стоял младший жрец храма, сжимающий в руке небольшой бронзовый кинжал.
Диан понимала, что жизнь ее висит на волоске, но от ее внимания не ускользнуло, что жреца била крупная дрожь. Диан выпрямилась и, топнув ногой, властно приказала:
- На колени!
У жреца опустились руки и он, как подрубленный, рухнул на колени.
- Брось нож, - приказала Диан.