Я вернулся к себе, позвал Черномырдина и начал как Президент, но с поправкой на время:
- Виктор Степанович, через пятнадцать минут нам идти на вечернее заседание съезда.
И передал ему содержание нашего разговора с Ельциным. Вначале он растерялся, но быстро взял себя в руки. Мы отправились в Кремль.
Все произошло, как предполагал Борис Николаевич, за исключением того, что Гайдар свою кандидатуру не снял. Черномырдин вышел из зала заседания съезда новым премьером России. Через несколько дней все, кому положено по протоколу, собрались в зале правительственного аэропорта Внуково-2 проводить улетающего на отдых Президента. Когда вышли на летное поле, Президент сделал знак, все отстали, и мы остались втроем. Ельцин повернулся ко мне:
- Меня не будет неделю. За это время сформируете правительство. Делайте все сами. Пока мне не доложите, никому не показывайте. - Потом немного помолчал и добавил: - Ну, вот можете Виктора Степановича привлечь.
А у Виктора Степановича уже заиграли желваки и посерело лицо. Можно сколько угодно гадать, почему при рядом стоящем премьере формировать "его" правительство поручается заместителю. Но гадать тут нечего. Старый, проверенный историей принцип всех правителей - разделяй и властвуй. Не зря ведь и ближнее окружение, и журналисты называли Ельцина царем. Кстати говоря, перед вторичными президентскими выборами были проведены исследования его родословной. И на ветвях и в корнях генеалогического древа оказались одни крестьяне. Думается, копать надо глубже. Где-то, через побочный корешок, в него втекла-таки капелька "голубой" крови. Очень верно сыграл Борис Николаевич на самолюбии Черномырдина. (Да кто он такой, вообще, этот Шумейко? Еще недавно - генеральный директор. Да их в Союзе было как собак нерезаных. А министр газовой промышленности в Совмине СССР был один.) Я пытался объяснить премьеру свое понимание поступка Президента и получить его мнение о структуре и составе правительства, но он отвечал:
- Тебе поручили, ты и делай.
Сидел и "делал". Чтобы информация, как пожелал Президент, никуда не просочилась, только вдвоем с Евгением Вербицким и чертили структуру. Вырезали, клеили и переклеивали на лист ватмана квадратики с названиями министерств и ведомств, фамилиями предполагаемых руководителей (кому рассказать - не поверят!). Виктор Степанович через некоторое время "оттаял", я согласовал с ним свои действия. Но былые отношения к нам уже не вернулись.
Во время доклада Президенту из предлагаемого мной состава была исключена по предложению Черномырдина ("он - "казахстанец" и у него мало опыта в работе с российскими предприятиями") только кандидатура Олега Сосковца, который тем не менее стал первым заместителем Предсовмина России уже в марте 1993 года. Правительство Черномырдина оказалось в постсоветской истории самым устойчивым и проработало (претерпев всего четыре реорганизации) почти шесть лет. Зато после него лица премьеров и членов правительства стали мелькать, как в "немом кино".
Министерство по делам инверсии
Вообще по мере распада командно-приказной и становления рыночной экономики поиск оптимальной структуры управления экономическими и социальными структурами неизбежен и объективен. Но зачастую этот поиск превращается в парализующие всю работу непрерывные реорганизации. Я сам проводил в свое время различного рода совещания по "слиянию и разделению" и участвовал в них. Иногда что-то удавалось, но чаще не удавалось. Бывало, что рождались никому не нужные структуры. Например, в январе 1991 года было образовано Министерство по делам конверсии, а министр в течение года так и не был назначен. Помню, кто-то пошутил:
- Если есть Министерство по делам конверсии, нужно создать и Министерство по делам инверсии.
У меня сохранилась с одного из таких "разделительно-слиятельных" совещаний остроумная записка, которую вице-премьер Михаил Полторанин передал вице-премьеру Александру Шохину. Я ее привожу здесь без купюр и изменений.
Саша!
Я предлагаю объединить еще несколько министерств. Тогда их будет гораздо меньше. Предлагаю такие структуры:
1. Министерство безопасности и народного образования. ( У нас народ всегда "образовывался" в лагерях.)
2. Министерство обороны и социальной защиты. (Люди защищают себя, обороняясь от политики правительства.)
3. Министерство здравоохранения и внутренних дел. (Забота о здоровье каждого - его личное, или внутреннее, дело.)
4. Министерство сельского хозяйства и печати денег. ( Ясно без слов.)
5. Министерство внешнеэкономических связей и туризма.
И т.д.
Министр на три месяца
Пятого октября 1993 года, на другой день после трагической развязки двоевластия, когда закопченное здание Верховного Совета еще источало запах гари, мне позвонил Президент:
- Вы понимаете, как куратор этого направления, что в такое сложное время оставлять Министерство печати и информации без руководителя нельзя?
- Понимаю, Борис Николаевич, ищу кандидатуру для назначения министром.
- Не надо никого искать. Я предлагаю стать вам министром печати и информации.
- Борис Николаевич, я не могу быть министром. Министр, как я привык понимать, - это не только профессионал, это самый лучший специалист в отрасли. Может быть, моего интеллекта и политической воли хватает, чтобы курировать вопросы печати и информации, но я никогда профессионально не занимался ни журналистикой, ни печатью.
- Я не знаю, как вас понимать. Это первый раз, когда я вас прошу, а вы отказываетесь.
- Хорошо, чтобы не создавать прецедента, давайте я сейчас приеду и мы подумаем вместе, как написать указ.
- Не надо никуда ехать. Указ я уже подписал, и вы уже полчаса как министр.
Министром печати и информации я пробыл немногим меньше трех месяцев. Через несколько лет я прочитал в одной из газет статью, в которой подводились итоги деятельности и характеризовались все занимавшие пост министра печати и информации начиная с 1991 года. Моя характеристика как министра, на мой взгляд, была самой лучшей. Говорилось, что за три месяца на руководящем посту я ничего не сделал ни печати, ни информации, чем нанес и печати, и информации огромную пользу. С этим следует согласиться. Не являясь специалистом, я не трогал внутренние механизмы своего министерства. Действия мои носили сугубо политический характер. За открытые призывы к свержению законной власти и многочисленные нарушения Закона о печати неоднократно закрывал и предупреждал прохановскую "Сегодня" (ее же в виде "Завтра") и "Советскую Россию". А "Правду" не только закрыл, но сделал все возможное, чтобы ее не продали греческому толстосуму (газета, выходящая с 1912 года с одним и тем же названием, является бесценным национальным достоянием), и добился освобождения от должности тогдашнего главного редактора "Правды" Геннадия Селезнева. Были и другие издания, которым приходилось прививать любовь к законопослушанию. Нетрудно представить, сколько еще врагов я нажил себе за те три неполных месяца. Как-то прочитал интервью Геннадия Селезнева, в котором он говорит, что главным своим врагом на территории Российской Федерации он считает Владимира Шумейко. Правда, признает Селезнев, Шумейко не только его враг, но и как бы крестный отец. В том смысле, что если бы я не освободил его от должности главного редактора "Правды", он не избрался бы депутатом и не стал бы Председателем Государственной думы. Прав Геннадий Николаевич. Воистину не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.