Нападение на Эною не имело стратегического смысла; мотивы Архидама были политическими, поскольку он все еще надеялся предотвратить войну. Годом ранее он утверждал, что спартанцам следует очень медленно разорять земли Аттики: «Считайте их землю только залогом, тем более ценным, чем лучше она обработана» (I.82.4). Спартанцы, которые уже обвиняли его в задержке, давшей афинянам время подготовиться ко вторжению и вывезти свой скот и имущество в безопасное место, заподозрили в этом отклонении от курса его истинные намерения.
В конце концов Архидам был вынужден отказаться от осады Энои и обратиться к главной цели пелопоннесского вторжения – сокрушению Аттики. Через 80 дней после нападения фиванцев на Платеи, в конце мая, когда в Аттике созрело зерно, пелопоннесская армия двинулась на юг и начала опустошать Элевсин и Фриасийскую равнину, уничтожая посевы зерновых, повреждая виноградники и оливковые деревья.
Затем Архидам отправился на восток, к Ахарнам, а не к очевидной цели – плодородной равнине Афин, землям городской знати, где можно было нанести наибольший ущерб. Поход в области, лежавшие непосредственно перед городом, был бы самой вызывающей тактикой и оказал бы максимально возможное давление на Периклову политику сдерживания. Архидам продолжал надеяться, что афиняне в последний момент всё же образумятся. Ему хотелось как можно дольше «держать как залог» ценнейшие поля Аттики, не сокращая посевы.
Тем временем афиняне, следуя плану Перикла, покидали излюбленные сельские районы. Женщины и дети переселялись в город, а овец и волов отправляли на остров Эвбея, расположенный недалеко от восточного побережья Аттики. Поскольку в живых осталось мало афинян, видевших, как в 480 г. до н. э. армия Ксеркса разорила их землю, многие возмущались выселением. Сначала все они теснились непосредственно в Афинах. В городе яблоку было негде упасть: даже в святилищах богов были люди, в том числе и в Пеларгике у подножия Акрополя, вопреки тому, что оракул из храма Аполлона запрещал там селиться, и это, несомненно, возмущало богобоязненных граждан. В дальнейшем переехавших афинян расселили в Пирее и между Длинными стенами, но на тот момент они сталкивались с большими неудобствами.
НАПАДКИ НА ПЕРИКЛА
Поначалу многие афиняне надеялись, что пелопоннесцы уйдут быстро и без войны, как это было в 445 г. до н. э., но, когда враг начал зачищать земли Ахарн, расположенных менее чем в семи милях от Акрополя, упования в Афинах сменились на ярость, направленную на Перикла не меньше, чем на спартанцев. Его обвиняли в трусости за то, что он не повел армию навстречу неприятелю.
Самым известным из нападавших был Клеон, противостоявший Периклу в течение нескольких лет. Клеон принадлежал к новому типу афинских политиков, что были не аристократами, но богачами, сколотившими состояние на торговле и производстве, а не на земле, традиционном источнике богатств. Такие занятия считались низменными и недостойными аристократа, согласно кодексу чести, который все еще определял политику Афин – демократическую, но в то же время искавшую опоры в авторитетах. Аристофан высмеивал Клеона как дубильщика и торговца кожами, вора и драчуна, чей голос «ревел, как ливень» и звучал как визг ошпаренной свиньи. Клеон неизбежно появляется в его комедиях в состоянии гнева, любящим войну, постоянно разжигающим ненависть. Фукидид называет его «самым неистовым из граждан» (III.36.6), а также описывает его стиль речи как резкий и задиристый. Аристотель отмечает, что Клеон, «кажется, более всех развратил народ своей горячностью. Он первый стал кричать на трибуне и ругаться и говорить перед народом, подвязав гиматий, тогда как остальные говорили благопристойно»[10] (Аристотель, Афинская полития 28.3). В комедии «Судьбы», написанной, вероятно, весной 430 г. до н. э., поэт Гермипп говорит Периклу:
Все эти насмешливые характеристики были даны его врагами. На самом же деле Клеон был влиятельной фигурой в собрании и сыграл важную роль в ходе войны. Он был лишь одним из многих недругов, напавших на Перикла: даже некоторые из друзей стратега призывали его покинуть город и сражаться.