Чтобы определиться со своим следующим шагом, пелопоннесцы созвали совет: даже тогда мужество и предприимчивость позволили бы им добиться очень и очень многого. Храбрый элейский военачальник Тевтиапл предложил немедленно атаковать Митилену, будучи уверенным, что пелопоннесцы способны преподнести афинянам, только что одержавшим победу, неприятный сюрприз, но осторожный Алкид отверг эту идею. Более удачная мысль исходила от ионийских изгнанников, убеждавших спартанцев своим флотом пособить восстанию городов Ионии против Афин. Их план состоял в том, чтобы Алкид со своими кораблями захватил один из прибрежных городов Малой Азии и превратил его в базу для всеобщего ионийского переворота. Писсуфн же, персидский сатрап, однажды уже поддержавший самосских мятежников в 440 г. до н. э., мог бы вновь прийти на помощь врагам Афин. Если бы восстание свершилось, Афины потеряли бы доход от этой области в то время, когда они были особенно уязвимы. Даже частичный успех восстания вынудил бы их перераспределить силы, чтобы организовать блокаду мятежных ионийских городов. При наиболее оптимистичном раскладе единым фронтом могли бы выступить Пелопоннесский союз, восставшие города Ионии и Персидская империя – именно эта коалиция и разгромит Афины впоследствии.
Ионийцы хотели воспользоваться присутствием спартанцев, чтобы те поддержали их в восстании, и план был превосходным. Фукидид пишет, что когда жители Малой Азии увидели корабли, то они, «вместо того чтобы бежать, приближались к ним, в полной уверенности, что это корабли афинские. Им даже не приходила в голову мысль, что при афинском господстве на море пелопоннесская эскадра осмелится пересечь Эгейское море и подойти к берегам Ионии» (III.32.3). Поддержка такого флота, безусловно, могла бы подтолкнуть к мятежу хотя бы один город. Первый же подобный инцидент рассеял бы иллюзию неуязвимости Афин на море, и за ним последовали бы другие, а персидский сатрап мог бы воспользоваться шансом изгнать афинян из Азии.
Но Алкид и слышать не хотел ни о чем подобном. «После того как он опоздал на помощь Митилене, для него всего важнее было как можно скорее возвратиться в Пелопоннес» (III.31.2). Панически боясь встречи с афинским флотом, он спешил домой и, решив, что пленники, которых он захватил в Малой Азии, могут замедлить его бегство, казнил большинство из них. В Эфесе дружественные самосцы предупредили его, что подобное поведение не только не освободит греков, но и отдалит тех из них, кто уже склонялся на сторону Спарты. Алкид уступил и отпустил оставшихся в живых узников, однако репутации Спарты уже был нанесен заметный урон. Когда Пахет узнал о местонахождении спартанцев, он бросился в погоню и преследовал их флот до самого Патмоса, но Алкид все же сумел благополучно добраться до Пелопоннеса. Спартанцы, как писал Фукидид о более поздних событиях, «оказались для афинян наиболее удобными противниками из всех возможных» (VIII.96.5).
СУДЬБА МИТИЛЕНЫ
После того как пелопоннесский флот не смог прийти вовремя, мятежники в Митилене были обречены. Пока блокада стремительно истощала запасы провианта в городе, Салеф – спартанец, присланный для поддержания боевого духа, – спланировал отчаянную вылазку для прорыва осадной армии афинян. Чтобы это предприятие возымело шансы на успех, ему было необходимо больше гоплитов, чем могла дать Митилена, и потому он решился на неслыханный шаг, вооружив гоплитским снаряжением низшие классы. Олигархический режим Митилены согласился на эту меру; это говорит о том, что с точки зрения олигархии на простых людей можно было положиться. Однако, как только новые рекруты получили оружие, они стали требовать раздачи запасов еды всем гражданам города; в противном случае они грозились передать город Афинам и заключить с ними сепаратный мир без участия высших слоев.
Исторические источники не сообщают, могло ли правительство исполнить эти требования и, если могло, способны ли они были гарантировать лояльность народа. Вероятно, запасы продовольствия были столь невелики, что всеобщая его раздача была уже невозможна. Так или иначе, олигархические власти сдались на условиях Пахета, равнозначных безоговорочной капитуляции: «Участь города решит афинский народ» (III.28.1). Впрочем, Пахет обещал не сажать в тюрьму, не обращать в рабство и не убивать митиленцев до возвращения посольства, которое он соглашался выпустить из Митилен в Афины для обсуждения окончательного договора.