– Погоди! – сказал Колен.
Он погасил плафон и маленькую лампу, освещавшую стол. Только в углу мерцал зеленоватый свет лампадки под шотландской иконой, глядя на которую Колен обычно медитировал.
– О! – прошептал Шик.
Вино в хрустальных бокалах фосфоресцировало и переливалось всеми цветами, и сверканье это, казалось, исходило от мириад радужных искр.
– Пей! – сказал Колен.
Они выпили. Отсвет вина остался у них на губах. Колен снова повернул выключатель. Он нетвердо стоял на ногах.
– Один раз не в счет, – сказал он. – По-моему, мы можем допить бутылку.
– Не разрезать ли торт? – спросил Шик.
Колен схватил серебряный нож и принялся чертить спираль на белой глазированной поверхности. Внезапно он остановился и с изумлением посмотрел на то, что получается.
– Я сейчас попробую сделать одну штуку, – сказал он.
Одной рукой он взял из стоящего на столе букета острый лист остролиста, другой – торт и, быстро вращая его на кончике пальца, осторожно опустил лист колючкой в прочерченную им борозду.
– Послушай!.. – сказал он.
И Шик явственно услышал «Хлою» в аранжировке Дюка Эллингтона.
Шик посмотрел на Колена. Тот был бледен как полотно.
Шик взял у него из рук нож и решительным движением всадил в торт. Он разрезал его пополам и увидел, что внутри лежит новая статья Партра для Шика, а для Колена – записка, в которой Хлоя назначала ему свидание.
XIII
Колен стоял на углу площади и ждал Хлою. Площадь была круглая, и были на ней голуби, церковь, сквер, скамейки, а на проезжей части – машины и автобусы. Солнце тоже ждало Хлою, но оно могло тем временем забавляться – бросать, например, тени, проращивать дикую фасоль, играть со ставнями и пристыдить фонарь, все еще горящий из-за беспечности дежурного электрика.
Колен теребил край перчатки и сочинял первую фразу, которую скажет Хлое. По мере того как час свиданья приближался, фраза эта все быстрее менялась. Он не знал, что предложить Хлое. Может, пойти в кондитерскую пить чай? Но там царит такая тоска, и эти прожорливые сорокалетки, которые поглощают по семь пирожных подряд, отставив мизинчики. Нет, это не для него! Обжорство он прощал только мужчинам, для которых оно еще имеет какой-то смысл и не умаляет присущего им достоинства. Кино тоже исключается, она никогда не согласится. И в депутатодром ее не поведешь – ей там не понравится. И телячьи бега не годятся – она испугается. И в больницу Сен-Луи нельзя – туда не пускают. И Лувр он отверг, ведь там за ассирийскими херувимами притаились сатиры. И уж, конечно, о вокзале Сен-Лазар не может быть и речи: там нет ни единого поезда, одни только тележки для багажа.
– Здравствуйте!..
Хлоя подошла не с той стороны, с которой он ее ждал. Он стал поспешно снимать перчатки, но запутался от растерянности, угодил себе кулаком по носу, произнес «Уф!..» и пожал ей руку. Она рассмеялась.
– Что это у вас такой смущенный вид?
На ней была шуба из пушистого меха цвета ее волос, такая же шапочка и короткие сапожки с меховой оторочкой.
Она коснулась локтя Колена.
– Возьмите меня под руку. Что-то вы сегодня нерасторопны…
– Верно, в тот раз у меня лучше получалось, – признался Колен.
Она снова засмеялась, поглядела на него и засмеялась еще громче.
– Вы смеетесь надо мной, – жалобно сказал Колен. – Это немилосердно.
– Вы рады меня видеть? – спросила Хлоя.
– Да!.. – сказал Колен.
Они пошли по первому попавшемуся тротуару. Маленькое розовое облако спустилось с неба и повисло над ними.
– Могу спуститься пониже, – предложило оно.
– Валяй! – сказал Колен.
И облако окутало их. Внутри него было тепло и пахло корицей с сахаром.
– Нас теперь не видно! – сказал Колен. – Но мы их видим!..
– Облако все же довольно прозрачное, – сказала Хлоя. – Не обольщайтесь!
– Не важно, так все же чувствуешь себя лучше, – сказал Колен. – Что будем делать?
– Всего лишь гулять… Вам не будет скучно?
– Тогда говорите мне какие-нибудь слова…
– Я не знаю настолько хороших слов, – сказала Хлоя. – Но можно поглядеть витрины. Вот хоть эту!.. Как интересно!
В витрине красивая женщина лежала на пружинном матрасе. Она была обнажена по пояс, и электрический прибор белыми шелковистыми щетками массировал ей грудь снизу вверх. Надпись гласила: «Берегите вашу обувь, пользуйтесь только гуталином „Антипод преподобного Шарля“».
– Хорошая мысль, – сказала Хлоя.
– При чем тут это! – сказал Колен. – А массаж куда приятней, когда его делают рукой.