– Поехали, – сказал Колен.
– Что у нее? – снова спросил Николя.
– Самое скверное…
Тут Колен сообразил, что он говорит, и взглянул на Хлою. Он так любил ее в эту минуту, что готов был убить себя за неосторожно вырвавшиеся у него слова. Хлоя, забившись в угол сиденья, кусала себе пальцы. Ее шелковистые волосы упали ей на лицо, а меховая шапочка валялась под ногами. Она вся исходила в плаче, будто грудной младенец, только плач этот был беззвучный.
– Прости меня, Хлоя, я чудовище.
Колен придвинулся к ней и прижал ее к себе. Он целовал ее бедные, обезумевшие глаза и слышал глухие и редкие удары своего сердца.
– Мы тебя вылечим, – сказал он. – Я только хотел сказать, что для меня нет ничего ужаснее, чем видеть тебя больной, какой бы ни была твоя болезнь…
– Мне страшно, – сказала Хлоя. – Он наверняка сделает мне операцию.
– Нет, – сказал Колен. – До этого дело не дойдет, ты вылечишься.
– Что у нее? – снова спросил Николя. – Я могу чем-нибудь помочь?
Он тоже выглядел крайне несчастным. От его обычной самоуверенности не осталось и следа.
– Хлоя, милая моя Хлоя, – умолял Колен, – успокойся!
– Конечно, – сказал Николя, – она очень быстро вылечится.
– Нимфея… – произнес Колен. – Подумать только! Где она могла ее схватить?
– У нее нимфея? – с недоверием переспросил Николя.
– Ну да, нимфея, или, если угодно, водяная лилия, в правом легком. Профессор сперва думал, что там всего лишь какой-то зверек. Но оказалась нимфея. Мы видели ее на экране. Она уже довольно большая, но в конце концов с ней, наверное, все же удастся справиться.
– Разумеется, – сказал Николя.
– Вы не представляете себе, что это такое, – рыдала Хлоя. – Мне так больно, когда она там колышется!
– Не плачьте, – сказал Николя. – Слезами горю не поможешь, а вы только устанете.
Машина тронулась. Николя медленно вел ее, пробираясь через нагромождения домов. Солнце постепенно исчезало за деревьями, и ветер свежел.
– Доктор советует ей уехать в горы, – сказал Колен. – Он уверяет, что холод убьет эту мерзость.
– Она подцепила ее во время нашего путешествия, – сказал Николя. – На той дороге было полно всякой дряни этого рода.
– А еще он сказал, что вокруг Хлои все время должны быть цветы. Это испугает нимфею.
– А зачем ее пугать? – спросил Николя.
– Чтобы она не зацвела. Не то она даст новые побеги, – ответил Колен. – Но мы этого не допустим.
– В этом и состоит все лечение? – спросил Николя.
– Нет, не все.
– А еще что?
Колен ответил не сразу. Он чувствовал, как Хлоя плачет, уткнувшись ему в плечо, и ненавидел ту пытку, на которую он вынужден ее обречь.
– Ей нельзя пить, – выговорил он наконец.
– Как?.. Совсем ничего?
– Ничего.
– Ну, не может же быть, чтобы совсем ничего!..
– Две чайные ложечки в день… – прошептал Колен.
– Две чайные ложечки!..
Больше Николя ничего не спрашивал. Он уставился в дорогу перед собой.
XLI
Ализа дважды позвонила и стала ждать. Входная дверь показалась ей как-то уже, чем обычно, а ковер на лестнице более блеклым и не таким ворсистым. Николя открыл.
– Здравствуй!.. – сказал он. – Ты пришла их навестить?
– Да, – ответила Ализа. – Они дома?
– Входи. Хлоя дома.
Он затворил за Ализой дверь. Она внимательно поглядела на ковер.
– Тут стало значительно темней, чем было раньше, – сказала она. – Как это объяснить?
– Не знаю, – ответил Николя.
– Странно. А разве на этой стене не висела картина?
– Не помню. – И Николя неуверенно провел рукой по волосам. – В самом деле, здесь как будто что-то изменилось в обстановке.
– Вот именно, – сказала Ализа.
На ней был хорошо сшитый коричневый костюм. В руке она держала букет нарциссов.
– А вот ты в отличной форме, – сказал Николя. – Все в порядке?
– Да… В порядке… Видишь, Шик подарил мне костюм…
– Он тебе очень идет.
– Мне повезло, что герцогиня де Будуар носит тот же размер, что и я. Костюм этот куплен по случаю. Шик захотел получить записку, которая лежала в его кармане, вот ему и пришлось купить весь костюм.
Она поглядела на Николя и добавила:
– А ты неважно выглядишь.
– Не знаю… Мне кажется, я старею…
– Покажи-ка мне твой паспорт, – сказала Ализа.
Николя полез в задний карман брюк.
– Вот, держи.
Ализа раскрыла паспорт и побледнела.
– Сколько тебе лет? – спросила она тихо.