Но тут, как и следовало ожидать, пластинка остановилась. Только тогда Колен вернулся к действительности и заметил, что сквозь просвет в потолке на них смотрели жильцы верхней квартиры, что плинтус был прикрыт радужной завесой водяных брызг, что из пробитых в стенах отверстий вырывались пестрые клубы газа и что его подруга Исида стоит рядом и протягивает ему китайский поднос, правда без китайских церемоний, но зато с птифурами.
– Спасибо, Исида, – сказала Хлоя, тряхнув локонами.
– Спасибо, Исида, – сказал Колен и взял крохотный наполеон в сером походном сюртуке.
– Вы зря отказались, они очень вкусные, – сказал он Хлое, но тут же закашлялся, потому что, себе на беду, подавился иголкой ежа, спрятанной в пирожном.
Хлоя засмеялась, обнаружив прекрасные зубы.
– Что случилось?
Не в силах справиться с кашлем, он был вынужден отпустить ее руки и отойти в сторонку, но в конце концов кашель прошел. Хлоя вернулась с двумя бокалами.
– Выпейте, – сказала она, – вам будет лучше.
– Спасибо, – сказал Колен. – Это что, шампанское?
– Смесь.
Он выпил залпом и поперхнулся. Хлоя умирала со смеху. К ним подошли Шик и Ализа.
– Что это с ним? – спросила Ализа.
– Он не умеет пить! – сказала Хлоя.
Ализа тихонько стукнула его по спине, и раздался гулкий звук, словно ударили в гонг с острова Бали[31]. Все тут же перестали танцевать, решив, что пора садиться за стол.
– Вот и хорошо, – сказал Шик. – Никто не будет нам мешать. Сейчас найдем хорошую пластинку…
Он подмигнул Колену.
– Давайте танцевать скосиглаз, – предложила Ализа.
Шик рылся в кипе пластинок, лежащей возле проигрывателя.
– Потанцуй со мной, Шик, – сказала Ализа.
– Вот под эту пластинку, – сказал Шик.
Оказалось, это буги-вуги.
Хлоя ждала, чтобы Колен ее тоже пригласил.
– Надеюсь, вы не станете танцевать скосиглаз под эту музыку? – в ужасе воскликнул Колен.
– Почему? – спросил Шик.
– Не смотрите на них, пожалуйста, – сказал он Хлое.
Он слегка нагнул голову и губами коснулся ее шеи чуть ниже уха. Она вздрогнула, но не отстранилась.
Колен тоже не отнял своих губ.
А тем временем Ализа и Шик великолепно демонстрировали, как танцуют скосиглаз в негритянском стиле.
Пластинка очень быстро кончилась. Ализа высвободилась из объятий Шика и стала искать другую. Шик плюхнулся на диван, возле которого стояли Колен и Хлоя. Вдруг он схватил их за щиколотки, и от неожиданности они повалились на диван рядом с ним.
– Ну, птенчики, порядок?
Колен сел, а Хлоя удобно примостилась возле него.
– Милая девочка, верно? – сказал Шик.
Хлоя улыбнулась. Колен ничего не сказал, но обнял Хлою за шею и стал небрежно играть верхней пуговицей ее платья, которое застегивалось спереди.
Подошла Ализа.
– Подвинься, Шик, я хочу сесть между тобой и Коленом.
Она хорошо выбрала пластинку. Это была «Хлоя» в аранжировке Дюка Эллингтона. Колен покусывал волосы Хлои у уха. Он пробормотал:
– Это в точности вы.
Но прежде чем Хлоя успела ему ответить, все остальные гости вернулись танцевать, сообразив наконец, что еще не время садиться за стол.
– О, как жаль… – сказала Хлоя.
XII
– Тебе удастся с ней снова встретиться? – спросил Шик.
Они сидели за столом и наслаждались последней творческой удачей Николя, который из обыкновенной тыквы сотворил настоящую тыкву под ореховым соусом.
– Не знаю, – ответил Колен. – Просто не знаю, что мне делать. Понимаешь, это очень хорошо воспитанная девушка. В тот раз у Исиды она выпила много шампанского…
– Ей это было к лицу, – сказал Шик. – Она очень красивая. И не гляди на меня так!.. Подумай только, я нашел сегодня издание «Проблема выбора при тошноте»[32] не на ажурной, а на плотной туалетной бумаге!
– Откуда у тебя такие деньги? – спросил Колен.
Шик помрачнел.
– Да, это стоит безумно дорого, но я не могу без этого обойтись, – сказал он. – Партр мне просто необходим. Я коллекционер. Я должен иметь все, что он написал.
– Да он только и делает, что пишет, – сказал Колен. – Пять статей в неделю, не меньше.
– Я знаю, – сказал Шик.
Колен подложил ему еще немного тыквы.
– Скажи-ка лучше, как бы мне снова увидеться с Хлоей?
Шик посмотрел на него и улыбнулся.
– Верно, я тебе только голову морочу своими историями с Жан-Солем Партром, – сказал он. – Мне хотелось бы тебе помочь… Что я должен сделать?..
– Знаешь, это какой-то бред, – сказал Колен. – Я в отчаянии и в то же время немыслимо счастлив. Здорово, когда так дико чего-то хочется… Мне хочется, – продолжил он, помолчав, – лежать на выгоревшей траве, ну, знаешь, когда солнце припекает, и земля совсем пересохла, а трава желтая, как солома, и ломкая-ломкая, и в ней полным-полно всяких букашек, и они мечутся по сухому мху. Лежать ничком и смотреть на все это. И чтобы поблизости была каменная изгородь и корявые деревья с листочками. Тогда сразу все отлегает.
32