— А при чем здесь Хлоя? — спросил Шик.
— Это все про Хлою, — ответил Колен. — Хлоя в основе всего.
Они замолчали. Воспользовавшись паузой, графин сказал «дзинь!», и хрустальный звон эхом прокатился по стенам.
— Налей себе еще немного сотерна, — предложил Колен.
— Да, спасибо, — отозвался Шик.
Тем временем Николя принес ананасовый десерт с апельсиновым кремом.
— Спасибо, Николя, — поблагодарил Колен. — Посоветуйте, что мне предпринять, чтобы увидеться с девушкой, в которую я влюбился.
— Боже мой, месье, — сказал Николя, — случай наверняка представится… Должен признаться, со мной такого еще не было.
— Разумеется, — потвердил Шик. — Вы — вылитый Джонни Вейсмюллер. Но не всем же так везет.
— Позвольте поблагодарить вас, месье, за этот лестный комплимент. А вам, месье, я бы посоветовал, — сказал повар, обращаясь к Колену, — попытаться получить у лица, в гостях у которого вы повстречали полюбившееся вам лицо, информацию о привычках и круге общения лица, вам полюбившегося.
— Несмотря на всю сложность используемых вами оборотов, я полагаю, Николя, что в ваших словах есть доля истины. Но влюбленный человек обычно ведет себя как полный кретин, именно поэтому я и не сказал Шику, что уже давно рассматривал такую возможность.
Николя вернулся на кухню.
— Этот Николя — просто подарок, — сказал Колен.
— Да, он прекрасно готовит, — согласился Шик.
Они выпили сотерну, и в комнату вошел Николя с огромным тортом.
— Это еще один десерт, — сказал он.
Николя взял нож, но не решился вонзить его в идеально ровную поверхность торта.
— Он слишком красивый, — сказал Колен. — Давай подождем.
— Ожидание, — проговорил Шик, — подобно минорной прелюдии.
— Почему ты так думаешь? — спросил Колен.
Он взял бокал Шика и наполнил его золотистым вином, тяжелым и искрящимся, как густой эфир.
— Сам не знаю, — ответил Шик. — Для меня это тоже было неожиданно.
— Ну, попробуй! — воскликнул Колен.
Они залпом осушили бокалы.
— Потрясающе! — воскликнул Шик, и красные огоньки засверкали у него в глазах.
Колен прижал руки к груди.
— Неплохо, — сказал он, — во всяком случае, ни на что другое это не похоже.
— Ну и что, — возразил Шик. — Ты сейчас тоже ни на кого не похож.
— Мне кажется, что, если мы еще выпьем, появится Хлоя.
— С чего ты взял?
— Спорим? — сказал Колен, протягивая свой бокал.
Шик наполнил бокалы.
— Подожди! — сказал Колен.
Он погасил верхний свет и маленькую лампочку, освещавшую стол. Только в углу, под шотландской иконкой, где Колен обычно медитировал, мерцал зеленоватый свет.
— Вот это да! — прошептал Шик.
Неясное фосфоресцирующее сияние исходило из бокала и рассеивалось в воздухе в виде множества крошечных разноцветных капель.
— Пей! — сказал Колен.
Они выпили. Теперь сияние разлилось по их губам. Колен включил свет. Казалось, он с трудом держится на ногах.
— Один бокал дела не меняет, — сказал он. — По-моему, нам стоит допить бутылку.
— Может быть, разрежем торт? — предложил Шик.
Колен взял серебряный нож и стал рисовать спираль на гладкой белой глазури торта. Внезапно он остановился и с удивлением взглянул на то, что у него получилось.
— Сейчас я попробую кое-что сделать, — проговорил он.
Одной рукой он выхватил лист остролистника из стоящего на столе букета, а в другую взял торт. Быстро вращая его на кончике пальца, он погрузил лист в прочерченную им спираль.
— Вот, послушай, — сказал он.
Шик прислушался и без труда узнал Хлою в аранжировке Дюка Эллингтона.
Шик посмотрел на Колена. Тот был бледен как полотно.
Шик взял из рук Колена нож и уверенным движением вонзил его в торт и разрезал пополам. В одной из половинок они обнаружили новую статью Партра, а в другой — записку. В этой записке Хлоя назначала Колену свидание.
Колен стоял на углу площади. Он ждал Хлою. Площадь была круглая с церковью и голубями, со сквериком и скамейками, с машинами, автобусами и асфальтом. Солнце тоже ждало Хлою, но ему, в отличие от Колена, было чем себя занять. В ожидании Хлои солнце пускало зайчиков, взращивало фасолевые семена в асфальтовых трещинах, играло ставнями и намекало уличному фонарю, который по недосмотру дежурного электрика остался включенным, что он здесь явно лишний.
Колен теребил края перчаток и готовил приветственную фразу. По мере того как время приближалось, эта фраза менялась до неузнаваемости. Колен не знал, что он будет делать с Хлоей. Может быть, сводить ее в чайный салон? Но атмосфера там скорее тягостная и всегда полно прожорливых сорокалетних дамочек, которые, отставив в сторону мизинчик, поглощают одно пирожное за другим, нормального человека это не может не раздражать. Колен вообще полагал, что гурманство приличествует только мужчинам. В кино она не пойдет. Депутатоторий ее тоже едва ли заинтересует. Коровьи бега — это не для девушек. В больницу Св. Людовика посторонних не пускают, а в Лувре за каждым ассирийским херувимчиком притаился коварный сатир. На вокзале Сен-Лазар скучно: поездов там не осталось — одни багажные тележки.