Колен открыл эмалированную дверь кухни. Повар Николя внимательно наблюдал за показаниями приборов. Он сидел за светло-желтым эмалированным пультом управления. Многочисленные индикаторы отображали состояние кулинарных агрегатов, стоявших вдоль стен. Стрелка электроплиты, запрограммированной на зажаривание индейки, нервно подрагивала между «почти готово» и «готово». Птицу вот-вот нужно было вынимать. Николя надавил на зеленую кнопку, и сенсорный щуп пришел в движение. Он с легкостью вошел в индюшку как раз в тот момент, когда индикаторная стрелка застыла на отметке «готово». Быстрым движением Николя обесточил печь и включил подогреватель тарелок.
— Вкусно будет? — спросил Колен.
— Можете не сомневаться, месье, — заверил его Николя, — индюшка была оптимального калибра.
— А на закуску что?
— Увы… — вздохнул Николя, — на этот раз я ничего не изобрел, а совершил чистейшей воды плагиат. Я позаимствовал идею у Гуффе.
— Да лучшего образца для подражания и быть не может! — воскликнул Колен. — Какой же фрагмент его творения вы воплотили в жизнь?
— Я обратился к странице 638 его «Поваренной книги». Я позволю себе, месье, зачитать вам этот рецепт.
Колен присел на табурет, обитый пористым каучуком, поверх которого был натянут промасленный шелк в тон стен, и Николя начал читать:
— «Запеките паштет в тесте, как положено для приготовления горячих закусок. Разделайте крупного угря и нарежьте его ломтями толщиной в три сантиметра. Переложите куски рыбы в кастрюлю, добавьте белого вина, соли, перца, нарезанного лука, несколько веточек петрушки, тмина, лаврового листа и один зубчик чеснока…» Зубчик, правда, вышел не слишком острый, — мимоходом заметил Николя, — точильный камень подкачал.
— Я велю купить новый, — сказал Колен.
Николя продолжал:
— «…Варите с полчаса. Затем переложите угря на противень, а сами процедите бульон сквозь шелковое сито, добавьте немного темного соуса и томите на медленном огне, пока масса не загустеет. Пропустите соус сквозь волосяное сито, залейте им рыбу и кипятите две минуты. Разложите куски угря на паштете, вокруг паштета выложите ряд жареных шампиньонов, воткните в середину букет из карповых молок, еще раз залейте соусом».
— Прекрасно, — одобрил Колен. — Думаю, что это доставит Шику удовольствие.
— Я не имею чести знать господина Шика, — торжественно произнес Николя, — но, если ему не понравится, в следующий раз я приготовлю что-нибудь другое. Таким образом, я получу возможность исследовать с высокой степенью точности весь спектр его вкусовых пристрастий.
— Вы правы, — согласился Колен. — Но сейчас я вынужден покинуть вас, Николя, я намереваюсь заняться столом.
Он пошел по другому коридору, мимо кладовых, и попал в столовую, служившую также и гостиной. Ее мягкий бледно-голубой ковер и бежевато-розовые стены призваны были служить отдохновением для глаз.
В этой комнате размером приблизительно четыре на пять метров было всегда много света. Он струился потоками из двух больших продолговатых окон, выходивших на бульвар Луи Армстронга. Стекла легко раздвигались, и тогда в комнату проникали весенние ароматы, если, конечно, за окном действительно была весна. В противоположном углу комнаты стоял дубовый стол. По двум его сторонам располагались скамьи, по двум другим — дубовые стулья с подушечками из синего сафьяна на сиденьях. Кроме того, в комнате находился длинный низкий шкафчик, где хранились диски и новейшего образца проигрыватель. Другой шкафчик, идентичный первому, содержал в себе рогатки, тарелки, стаканы и прочие необходимые атрибуты светского ужина.
Колен выбрал голубую скатерть — под цвет ковра. В центр стола он поставил колбу с формалином, в котором находились два куриных эмбриона, словно исполнявшие па из балета «Видение Розы» в постановке Нижинского. Вокруг он разложил веточки мимозы особого сорта: этот сорт вывел садовник его друзей путем скрещивания мимозы шарообразной с черными ленточками лакричника, которые продаются во всякой галантерейной лавке. Затем он достал белые фарфоровые тарелки с золотыми прожилками, по две для каждого, и приборы из нержавеющей стали. В ажурной ручке каждого прибора между двумя пластинами из плексигласа находилось чучело божьей коровки, приносящей, как известно, счастье. Сервировку завершали хрустальные бокалы и салфетки, которые издали можно было принять за разложенные на столе шляпы кюре. Между тем время шло. Едва Колен накрыл на стол, как звонок возвестил о прибытии Шика.