— Да нет, болван, Жюля Гуффе, знаменитого кулинара.
— В этом я не силен… Знаешь, кроме Жан-Соля Партра{9} я мало что читаю.
Он пошел за Коленом по выложенному плитками коридору, погладил мышей и попутно зарядил свою зажигалку капелькой солнца.
— Николя, — сказал Колен, входя на кухню, — познакомьтесь, пожалуйста: мой друг Шик.
— Добрый день, месье, — произнес Николя.
— Добрый день, Николя, — ответил Шик. — Скажите, у вас нет племянницы, которую зовут Ализа?
— Есть, месье, — подтвердил Николя. — И, смею заметить, весьма красивая девушка.
— Между вами большое фамильное сходство, — сказал Шик, — хотя по линии бюста некоторое различие имеется.
— Да, у меня с годами грудь стала шире, — уточнил Николя, — а у Ализы она развивалась, так сказать, перпендикулярно, если месье позволит мне называть вещи своими именами.
— Выходит, мы почти что в семейном кругу, — обрадовался Колен, — а вы мне не говорили, Николя, что у вас есть племянница.
— Моя сестра сбилась с пути, — признался Николя. — Она изучала философию. В семье, которая гордится своими традициями, о таких вещах предпочитают молчать.
— М-да, — сказал Колен, — пожалуй, вы правы. Во всяком случае, я вас понимаю. Покажите-ка нам лучше ваш паштет с угрем…
— Сейчас небезопасно открывать духовку, — предупредил Николя, — не то произойдет резкое обезвоживание блюда в результате того, что внутрь проникнет воздух меньшей влажности, чем тот, который ее заполняет.
— Я предпочитаю увидеть это блюдо, когда его подадут на стол, — сказал Шик. — Пусть это будет сюрпризом.
— Горячо одобряю вас, месье, — сказал Николя. — Осмелюсь ли попросить месье разрешить мне вернуться к моим делам?
— Конечно, Николя, пожалуйста!
И повар вновь взялся за прерванную работу, которая состояла в том, что он опрокидывал на тарелки формочки с заливным из морского языка, украшенного ломтиками трюфеля, как и положено для рыбной закуски. Колен и Шик вышли из кухни.
— Не выпьешь ли аперитив? — спросил Колен. — Мой пианоктейль уже настроен, можешь его опробовать.
— Как, пианоктейль уже работает? — спросил Шик.
— Да, и притом отлично. Трудно было его наладить, но результат превзошел все мои ожидания. Я сыграл «Black and Tan Fantasy»{10} и получил совершенно поразительную смесь.
— Какой принцип ты положил в основу механизма?{11} — спросил Шик.
— Каждой клавише соответствует либо какой-нибудь крепкий напиток, либо ликер, либо сироп. Правая педаль добавляет в смесь сбитое яйцо, а левая — кусочек льда. Для получения сельтерской воды надо извлекать тремоло в высоком регистре. Дозы всех ингредиентов определяются длительностью звука: одной шестьдесят четвертой соответствует шестнадцатая часть объема, взятого за единицу, четверти — единица объема, а целой ноте — четыре единицы. Когда играешь медленную мелодию, включается особая система регистров, чтобы доза коктейля не увеличивалась, иначе порция получилась бы слишком большой, а только повышалась его крепость. Кроме того, можно, в зависимости от продолжительности мелодии, изменить величину объема, взятого за единицу, уменьшив его, например, в сто раз, чтобы получить напиток, в котором, с помощью особого модератора, учтены все законы гармонии.
— Все это очень сложно, — сказал Шик.
— Механизмом управляет электронное устройство через реле. Не стану вдаваться в детали, ты же сам хорошо разбираешься в этих вещах. Притом, заметь, это еще и пианино, на котором прекрасно можно играть.
— Невероятно! — воскликнул Шик.
— Осталась, правда, одна недоделка, — сказал Колен, — вот никак не налажу правую педаль, которая регулирует сбивание яиц. Пришлось поставить дополнительное сцепление, потому что, когда играешь что-нибудь слишком hot{12}, в коктейль попадают куски омлета, и их трудно глотать. Со временем я это, конечно, устраню, а пока придется быть повнимательней. Да, забыл сказать, что сливки — это «соль» в контроктаве.
— Сейчас сделаю себе коктейль на мотив «Loveless Love»{13}. Это должно быть нечто невообразимое, — сказал Шик.
— Пианоктейль стоит пока в чулане, который я оборудовал под мастерскую, — сказал Колен, — я не успел еще привинтить к нему деку. Пойдем. Для начала я его запрограммирую на два коктейля граммов по двести.
Шик сел за пианоктейль. Едва замер последний звук, как с сухим треском откинулась середина передней панели и показалась шеренга стаканов. Два из них были наполнены до краев аппетитной на вид жидкостью.