— Прошу вас, говорите прямо. Меня ждут.
Дюгон пожал плечами, чтобы продемонстрировать свое бессилие перед фатальным роком.
— Вы не представляете, как неприятно быть человеком, который приносит дурную весть. — Он вздохнул еще раз. — Но что поделаешь… Сегодня утром над Луарой потерпел катастрофу самолет. Свидетели говорили о том, что в небе произошел взрыв… В настоящее время жандармерия, наверное, собирает обломки, которые разлетелись на сотни метров.
Ла Мориньеру не нужно было спрашивать, кто был на борту самолета. Он это знал. Ноги его ослабели, и он опустился в кресло. Корреспондент «Курье дю Миди» склонил голову, чтобы продемонстрировать свое сочувствие.
— Я вижу, что вы поняли, о ком идет речь. Значит, вы знали об отъезде месье Карло Аволы? Однако аэродромные служащие мне сказали, что план полета не был передан на контрольную вышку и что пилот пожаловался, будто хозяин разбудил его посреди ночи.
Ставленник посланца мафии сделал усилие, чтобы скрыть свою растерянность.
— Месье Авола не обязан передо мной отчитываться. Но он действительно предупредил меня об отлучке.
Дюгон с серьезным видом заметил:
— Вы бы его, разумеется, отговорили, если бы могли предположить, что он отправится на встречу со смертью.
— Естественно.
Визитер присел бесцеремонно на край письменного стола в стиле ампир, вытащил блокнот и шариковую ручку.
— Я знал, что смогу вас заинтересовать. — И добавил философским тоном: — Почти всегда так бывает. Тот, кто нас не ждет, встречает нашего брата хуже, чем какого-нибудь агента по продаже пылесосов или проповедника… «У меня убегает на огне молоко. До свидания!..» А потом, когда втолкуешь ему, что его зять разрезан на кусочки или внучка изнасилована, начинает чуть ли не умолять остаться и выслушать его.
Ла Мориньеру хотелось схватить непрошенного гостя за шиворот и выбросить вон. Но он попробовал вытянуть из него подробности.
— Вы сказали о взрыве. Есть ли уже какие-то предположения о причине?
Дюгон сделал красноречивый жест: видите, вы, как все остальные. Вам все надо знать.
— Нужно дождаться сообщения комиссии по расследованию этой катастрофы, чтобы понять, что там произошло. Но, между нами говоря, если обратиться к прецедентам, это очень напоминает взрыв бомбы. Вы не знаете, у него были враги?
Ползучий, леденящий душу страх овладел Ла Мориньером. «Кто будет следующим? Но нет, не ты, пока ты им можешь быть нужен. Кто-то другой приедет в Вильгранд Аволе на смену. Но почему они убили Карло, когда все шло как по маслу? Что бы ни говорил этот идиот, речь может идти и о несчастном случае. Такие вещи тоже бывают». Конкурент Пьера Малитрана попытался преуменьшить значение смерти импресарио для него лично:
— Мы не были тесно знакомы. Нас объединяло увлечение футболом. Узнав о наших финансовых трудностях, он предложил помочь спортивному клубу, ибо доверял мне. Все было ясно. И, даже если мой противник в руководящем комитете смотрел на все происходящее с известным неудовольствием, я плохо представляю его в роли человека, подкладывающего бомбу. Словесные стычки — это другое дело. Но не удары ниже пояса. И мы всегда умели поладить за дружеским столом.
— Скажите, кажется, месье Авола был уроженцем Сицилии?
«Боже! Этот негодяй пришел ко мне не с пустыми руками. Надо подтолкнуть его по другому следу, подальше от Сиракузы».
— Если бы я был на вашем месте, я бы скорее поинтересовался его ролью в организации зрелищных мероприятий, особенно в некоторых крупных казино Лас-Вегаса.
Дюгон облизал верхнюю губу, словно кошка, боящаяся потерять хотя бы каплю молока.
— Спасибо за совет. Но я уже думал об этом. И я хотел высказать в моей статье прежде всего предположение об умышленном акте американской мафии.
«Берегись! Этот наглец не проглотит что попало. Он прикидывается дурачком, чтобы усыпить твою бдительность».
— Но я оставляю вам авторство этой идеи. Вильгранд расположен так далеко от Америки, а я никогда не пересекал Атлантику. Поэтому криминальные методы этой организации в каком-то смысле выше моего разумения. Я о них знаю лишь то, что можно увидеть в кино или по телевидению.
И Дюгон добавил вкрадчивым тоном:
— Тем не менее в данном случае ваш кредитор стал их жертвой по-настоящему. Если мы примем версию о покушении, разумеется.
— Это очень печально. Подумать только: в каком мире мы живем!
— Да, это настоящий шок. Но вы, кажется, не придаете значения тому факту, что, потеряв вашего поручителя, вы лишились козыря, при помощи которого могли бы рассчитывать стать президентом спортивного клуба. Руководствуясь простой логикой, полиция не сможет полностью отбросить предположение, что существует связь между возможным вашим избранием и этой драмой.
«Ты подал — я принимаю…» Ла Мориньер решил выиграть время, сделав вид, что ничего особенного не произошло.
— Вы ошибаетесь. Потеря невозвратима с той точки зрения, что жизнь человека не вернешь. Но это не касается перспектив нашего клуба.
Он с удовлетворением отметил, что его собеседник был озадачен этим утверждением.
— Но это исчезновение лишает вас…
Бывший страховой агент перебил его.
— Ничего не лишает, кроме человека, который мог бы стать моим другом. Но его внезапная кончина никак не повлияет на решения, которые нам нужно будет принять, чтобы избежать прекращения платежей по нашим долгам. Я буду вынужден попросить дополнительную отсрочку на двое суток. Это время необходимо будет инвесторам, объединившимся по инициативе того, кого мы сегодня оплакиваем, для того чтобы назначить другого представителя, который установит контакт со мной. Я их хорошо знаю и уверен: они заинтересованы продолжать начатое дело на тех же условиях. Хотя бы в память о Карло Авале…
Он посмотрел на часы, стоявшие на камине.
— Я прошу меня извинить. Мне следует успокоить тех наших спортивных руководителей, которые, видимо, уже беспокоятся: ведь есть журналисты, черпающие свою информацию из сомнительных источников и находящие удовольствие в распространении непроверенных слухов.
Скоростной поезд бесшумно проскользил вдоль перрона и плавно остановился.
— Вильгранд… Стоянка — три минуты.
Автоматические двери, словно вздохнув, одновременно открылись. Выйдя на платформу, Франсуа увидел Варуа и подошел к нему, чтобы пожать руку.
— Не ожидал, что меня встретит такой почетный караул.
В прозвучавшем ответе нс было юмора.
— Я доволен, что встретил вас.
Рошан заметил иронически:
— Может быть, вы опасались, что кто-нибудь захочет выбросить меня из поезда на скорости триста километров в час?
Комиссар полиции пропустил вопрос мимо ушей. Он заговорил короткими фразами, как человек, которому срочно необходимо сказать самое главное.
— Вы не получали известий от мадемуазель Патти со времени ее отъезда?
Рошан почувствовал беспокойство.
— Нет. Но должно быть сообщение на автоответчике. — Он спросил с тревогой: — Вы объясните мне, что случилось?
— По дороге. Вы поедете со мной.
Они почти бежали к полицейской машине. Сирена проложила им дорогу в потоке машин. Минуя перекрестки на красный свет, полицейский рассказал пассажиру о трагической смерти Карло Аволы и тех, кто его сопровождал на борту самолета.
— Виктор Пере… Паула Стайнер… И теперь Карло Авола… Поэтому не удивляйтесь, что мне стало тревожно за вас двоих.
Он еще не знал об убийстве накануне вечером в нескольких шагах от редакции «Коррьере» в Сиракузе одного из приближенных импресарио. Поставив машину на тротуаре, несмотря на протесты прохожих, двое мужчин бросились в дом и, шагая через две ступеньки, взбежали по лестнице. Франсуа торопливо открыл дверь квартиры.
Услышав звук ключа в замке, Були с мурлыканьем устремился навстречу хозяину. Коту пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не столкнуться с ним. Но на его возмущенное «Мяу-у!» никто не обратил внимания. Вошедшие включили автоответчик. Кот поколебался с минуту, одновременно негодуя и проявляя любопытство. Второе оказалось сильнее, и он пошел на звук голосов, доносившихся из гостиной. Прозвучало сообщение из редакции журнала «Баллон д'ор» о выходе очередного номера, предложение о продаже кухонной мебели, приглашение на обед на следующей неделе, и наконец раздался хрипловатый голос Доминик. По примеру своего хозяина и его гостя, кот устремил взгляд золотисто-зеленых глаз на аппарат, уделив внимание прежде всего последней информации.