– Ой, нет, мне так ещё больше придётся запоминать.
Но мистер Пендервик не мог упустить такую замечательную возможность поговорить на своей любимой латыни.
– Бывают дождевые облака, nimbus, что в переводе означает «ливень, ненастье». А бывают слоистые, stratus…
– Нет, молчи, так только хуже! – Бетти зажала уши руками.
– Ладно, – рассмеялся он, – сдаюсь! Что дома, Пендервики все на месте?
– Кроме Розалинды, конечно.
– Сколько там ещё до её каникул?
Начиная с февраля, когда Розалинда в прошлый раз была дома, Бетти вела счёт дней, оставшихся до следующего приезда сестры. Университет находился не так уж далеко, в штате Род-Айленд, меньше двух часов от Камерона, и Розалинда приезжала на все праздники и каникулы, но Пендервикам, особенно Бетти, этого всё равно было мало.
– Три недели и два дня. Двадцать три дня.
Это легко запомнить: Розалинда вернётся как раз накануне Беттиного дня рождения – в этом году Бетти исполнится одиннадцать.
– Хорошо, уже ближе. – Папа поднял сумку-холодильник. – Ну, я готов влиться в орду, а ты?
– И я, – ответила Бетти, и они вместе вошли в дом.
Глава третья
Камни и музыка
Бен гордился, что справляется с вечерним купанием самостоятельно – от наполнения ванны и до самого последнего ополаскивания. Это была его новая, недавно обретённая обязанность, Бен очень ею дорожил. Его лучший друг Рафаэль, которому пока не доверяли наполнять ванну (особенно после одного наводнения), сильно ему завидовал и не раз пытался уговорить свою маму последовать примеру старших Пендервиков.
И если уж Бен достаточно повзрослел, чтобы принимать ванну в одиночестве, он вправе рассчитывать на то, что это одиночество никто не нарушит. Например, Лидия, которая вообще-то не должна бродить без присмотра по дому, вот только с некоторых пор она научилась незаметно ускользать из-под любого присмотра. Папа в шутку называл Лидию Мастером Художественного Побега и предрекал, что однажды она непременно попробует себя в искусстве ограбления банков. Но Бена эти шутки не очень развлекали, тем более когда он находился в ванной, не запиравшейся изнутри.
Поэтому он разработал систему раннего оповещения: заходя в ванную, он снимал с крючка вешалку и прислонял её наклонно к двери. Раннее оповещение было особенно важно, когда Бену было что скрывать не только от Лидии, но и от тех, кому не нравилось, что он берёт с собой в ванну камни, – то есть практически от всей семьи.
Этим вечером, настроив систему оповещения и затолкав всё снятое с себя в корзину для грязного белья, он переступил бортик ванны, бережно держа перед собой камень – тот самый, сегодняшний. Камень таил в себе множество волнующих возможностей. Он был беловато-серый с тёмными, почти чёрными вкраплениями и округлый, как большое яйцо. Бен почистил его зубной щёткой, которую он держал специально для камней, и промыл под краном, поворачивая всеми боками к струе. А вдруг, думал он, ну вот вдруг раньше это было настоящее яйцо? Рафаэль говорил, что окаменелые яйца динозавра находят в Монголии – но это же не значит, что их не может быть и в Массачусетсе? Динозавры ведь бродили когда-то и по Массачусетсу тоже.
Бен бережно обернул камень махровой салфеткой и уложил на край ванны. Если это всё-таки окажется яйцо динозавра, тогда Бену повезло, как никакому другому мальчику на свете! Его будут показывать по телевизору, съедутся учёные со всего мира. «Бен, – спросят учёные, – ты нам разрешишь его потрогать?» Или можно продать это яйцо какому-нибудь музею и получить кучу денег, целый миллиард. А когда у него будет миллиард, он купит маме с папой машину – вместо той, которая убиенная.
Тут до его ушей долетел еле слышный звук: кто-то тихо-тихо поворачивал дверную ручку. Лидия! Бен – вместе с большим водяным плюхом – выпрыгнул из ванны в ту же секунду, когда его сигнальная вешалка обрушилась на пол, захлопнул дверь, которая уже начала открываться, и навалился на неё что было мочи.
– Нельзя!
– Лидия туда.
– Нечего тебе тут делать! Уходи.
На этот раз Лидия не ответила, но Бен не спешил покидать свой пост: у него было подозрение, что так легко она не отступится. И он не ошибся. Спустя несколько секунд снизу – оттуда, где находились его пятки, – послышались пыхтение и сопение. Бен опустился на четвереньки и заглянул под дверь. Из щели на него смотрел один блестящий и полный надежды глаз.