Меган и леди Траск дали волю слезам. Майкл крепко обнял Пенелопу и сказал:
– Счастья тебе, Пен. – Потом добавил: – Спасибо.
Когда экипаж тронулся, Пенелопа увидела, как он обнял леди Траск за талию и прижал к себе. По крайней мере, тут все уладилось.
Хиллиард вытянула шею, с благоговением рассматривая приближающийся дворец.
– О, мисс… То есть я хотела сказать, мадам. Я тут непременно заблужусь, непременно. И королевские слуги наверняка будут задирать нос и командовать.
– Мы остановимся не в Сент-Джеймском дворце, – объяснила Пенелопа, чувствуя, как у нее похолодело внутри. – Мы будем жить в Карлтон-Хаусе.
– Что за Карлтон-Хаус? Я думала, мы будем жить вместе с принцем-регентом и всей королевской семьей.
– Карлтон-Хаус – это собственный дом регента неподалеку отсюда, прямо в центре парка. Ты сможешь гулять там, сколько захочешь. Там очень красиво.
Пенелопа говорила уверенным тоном, но сама вовсе не испытывала уверенности. Сегодня она впервые должна войти в настоящий мир Деймиена, мир королей и принцев, дворцов и придворных интриг. У нее пересохло во рту и похолодели пальцы.
Легко было обещать стать его невестой и его принцессой, находясь в безопасности отцовского дома в Литтл-Марчинге. Однако теперь ей действительно придется быть принцессой, а она не имеет ни малейшего представления, что для этого нужно.
«Все будет хорошо. Саша мне поможет. Должно быть, он наизусть помнит протокольные церемонии во всем мире».
Но ведь и сам Саша воспринимал королевский образ жизни как должное. Для Деймиена, Саши, Петри ее захолустный Литтл-Марчинг должен казаться странным, а вот такие места, как Карлтон-Хаус, Сент-Джеймский дворец, Кенсингтонский дворец – самое обычное, повседневное дело. Их обитатели сразу признают в ней провинциалку, она подведет и себя, и Деймиена.
Нет. Это малодушие. Деймиен поможет ей, он сам так сказал. И Эган Макдональд, друг Деймиена, тоже с ними. Вон он лениво покачивается на лошади в белой рубашке и старом килте. И держится он очень просто.
– В Карлтон-Хаусе любят причуды Дикого Горца, – говорил он Пенелопе перед самым отъездом. – Очень возможно, что меня попросят метнуть кейбер прямо в бальном зале, или сыграть на волынке, или станцевать шотландский рил. Они знать не хотят, что швырять бревна нудно, от волынки у меня болит голова, а танцую я никудышно.
Он рассмешил Пенелопу, явно намеренно, потому что глаза ее уже наполнились слезами, готовыми в любую минуту покатиться по щекам, как капли дождя, который стучал по крыше кареты.
Когда они миновали нарядные ворота Карлтон-Хауса, из губ Хиллиард вырвался стон отчаяния.
– Это еще хуже, мадам. Надо было мне сидеть дома. И отец мне говорил: «Нечего лезть туда, где тебе не место, дочка». Видно, он прав, точно прав.
– Прав, – эхом отозвалась Пенелопа. Она смотрела на громадный дом в конце подъездной дорожки и понимала, что тоже «влезла туда, где ей не место».
Спустя три дня она спускалась по широкой мраморной лестнице в самом лучшем бальном платье, какое у нее когда-либо было.
Ее превращение из «обыкновенной Пенелопы Траск» в нвенгарскую принцессу произошло с ошеломляющей быстротой. До Иванова дня оставалось всего две с половиной недели, а потому Деймиен убедил принца-регента, что все предполагаемые торжества в их честь должны состояться немедленно. Регент ворчал, но Деймиен сумел настоять на своем. Пенелопа чувствовала, как бежит время, а ведь им необходимо добраться до Нвенгарии до Иванова дня, вот только регент никак не хотел понять причины их спешки.
Чудесная история ее брака с Деймиеном была у всех на устах. В каждой газете, какая только попадала ей в руки, Пенелопа находила рассказ о том, как Деймиен искал себе невесту, как встретил невинную розу, скрытую в глубинах провинциального Оксфордшира, как стал перед ней на колени и просил выйти за него замуж.
В некоторых статьях делался упор на политическую ситуацию. Авторы утверждали, что Деймиен встретит жесткую оппозицию в лице великого герцога Александра и герцогского совета.
Одна из статей была целиком посвящена самому Александру. Главным образом там рассказывалось о том, что ныне покойный принц-император казнил отца Александра и что жена великого герцога, великая герцогиня Сефрония, недавно умерла от синдрома атрофии. Теперь он безутешный вдовец с маленьким сыном на руках. С газетного рисунка на Пенелопу смотрел широкоплечий суровый мужчина одного возраста с Деймиеном.
Пенелопа внимательно рассматривала его, понимая, что это не тот человек, который станет кланяться, почтительно уступая Деймиену дорогу к трону предков. Что готов сделать герцог Александр с Пенелопой, обычной английской девушкой, которая осмелилась утверждать, что теперь она нвенгарская принцесса? Во взгляде герцога она не увидела никакого сочувствия, одну только беспощадность.
У Пенелопы не было возможности обсудить эти статьи с Деймиеном, потому что ни один из них не имел ни минуты для уединения с супругом. Деймиен практически сразу исчез за высокими позолоченными дверями из-за какого-то таинственного совещания, а Пенелопу вертели туда-сюда бесчисленные портнихи со своими подмастерьями, к тому же Саша спешил дать ей как можно больше уроков нвенгарского.
Не говоря уже о том, что надо было присматривать за Вулфом. Мальчишка хотел обследовать каждую трещинку этого роскошного дворца и не видел причины, почему бы не вернуться к своей второй ипостаси – превратиться в логоша, чтобы удобнее было ползать по резным карнизам и фрескам.
– Если мы отведем его в Вестминстерское аббатство, – с иронией предложил Эган Макдональд как-то раз, когда Пенелопа сманивала Вулфа вниз, а перепуганные слуги наблюдали с разинутыми ртами за происходящим, – то, может, он там останется и будет служить горгульей?
Пенелопа каждый день благодарила Бога за присутствие Эгана. Пока Деймиен обхаживал министров и послов, Эган всегда оставался рядом с Пенелопой, показывал ей дворец, снимал напряжение, когда Пенелопу рассматривали многочисленные гости регента. Пенелопа не знала, сумела бы она выдержать эти первые дни без Эгана.
Вот и сейчас именно Эган, великолепный в своем килте с жесткими складками и белой батистовой рубашке, встретил Пенелопу у подножия лестницы и проводил ее в бальный зал на первый из грандиозных праздников регента.
– Милочка, не смотрите на меня так разочарованно, – ухмыляясь, говорил Эган. – Это ранит мои чувства.
Пенелопа виновато улыбнулась.
– Я надеялась, сегодня вечером меня будет сопровождать Деймиен. – Она потерла похолодевшие пальцы и бросила рассеянный взгляд на новое, усыпанное бриллиантами кольцо рядом со скромным нвенгарским перстнем.
Деймиен подарил его в тот день, когда они приехали в Лондон, он посылал за ним к ювелирам на Бонд-стрит.
– Это первая из множества подобных вещиц, которые я тебе еще подарю, – пробормотал он, надевая кольцо ей на палец. Поцеловал, бросил обжигающий взгляд синих глаз и умчался к регенту.
– Его, бедняжку, просто, на части рвут, – говорил Эган, предлагая Пенелопе руку. – У каждого дело к принцу-императору. Деймиен пытается переделать все как можно быстрее, чтобы вы могли скорее уехать и добраться домой к Иванову дню. А регент, со своей стороны, никак не хочет понять причину спешки. – Он подмигнул. – Зачем спешить, если можно наслаждаться вином, обществом прекрасных женщин, развлекаться?
– Здесь действительно много красивых женщин, – мрачным тоном заметила Пенелопа.
Эган приподнял бровь.
– О чем вы, мисс принцесса? Деймиен никого, кроме вас, не видит. Он ни на одну женщину так не смотрел, как на вас. Как будто хочет вас съесть.
Пенелопа почувствовала, что краснеет.
– Но здесь их мир. Здешние леди – искушенные дамы и знают все правила. Я скажу глупость и даже сама этого не пойму. Я всего-навсего деревенская дурочка, которая попалась на глаза принцу, и они все злорадно ждут, пока его взгляд упадет на кого-нибудь другого.