Примерно минуты через две на причал прибыл последний пассажир парохода «Мыс Фаруэлл». Это был мистер Дональд Макангус, пожилой холостяк, страдавший сильными приступами водобоязни. Туман на набережной сгустился еще больше. В Сити обстановка на дорогах была просто жуткой. Несколько раз его такси подолгу стояло в пробках, дважды водителю приходилось сворачивать с курса в объезд. И когда мистера Макангуса уже просто затошнило от волнения, водитель вдруг заявил, что дальше не поедет. Он указал на какие-то смутные, еле видимые очертания крыш и стен и еле мерцающий за ними свет. И сказал, что именно там и находится пароход мистера Макангуса. Он просто должен идти на этот свет и — непременно выйдет к пароходу. Это заявление привело к отчаянным спорам об оплате и особенно о чаевых: поначалу мистер Макангус недодал чаевых, затем, пребывая в крайне нервном состоянии, переплатил. Водитель смотрел на него жалостливо. Затем всучил фибровый чемодан владельцу — тот ухватил его за ручку, — сунул картонную коробку и пакет в коричневой бумаге ему подмышку. И вот нагруженный таким образом мистер Макангус затрусил вперед и исчез в туманной пелене, а такси вернулось в лондонский Ист-Энд.
Было уже половина двенадцатого. Таксист, который подвозил девушку из цветочного магазина, по-прежнему надеялся получить оплату, а констебль полиции Мойр пытался развлечь его разговором. Последний трап подняли, «Мыс Фаруэлл» был готов к отплытию, и капитан корабля Баннерман ждал своего лоцмана.
Без одной минуты двенадцать завыла сирена.
В этот момент констебль позвонил из автомата в полицию. Его соединили с криминальным отделом Скотленд-Ярда.
— Тут еще одно обстоятельство, сэр, — заговорил он в трубку. — Помимо цветов. В правой руке у нее был зажат клочок бумаги. Похож на фрагмент посадочного талона, такие раздают пассажирам. Талон для посадки на «Мыс Фаруэлл».
Мойр выслушал ответ, затем обернулся, взглянул поверх еле заметных крыш на огромную красную с белой полосой дымовую трубу. Она удалялась и вскоре исчезла в тумане.
— Боюсь, что уже не смогу сесть на пароход, сэр, — сказал он. — «Мыс Фаруэлл» только что отчалил.
Глава 3
Отплытие
Всю ночь через двухминутные интервалы на «Мысе Фаруэлл» включали сирену. Пассажиры, улегшиеся спать, время от времени слышали этот звук, и во сне им казалось, что какой-то монстр трубит в гигантскую трубу. Те же, кому заснуть не удалось, прислушивались к этому вою с тревогой и плохими предчувствиями. Обин Дейл, к примеру, пытался подсчитать секунды между гудками — иногда у него выходило сто тридцать, иногда эта цифра снижалась до ста пятнадцати. Затем он постарался определить свой пульс, но разнервничался. Ему показалось, что сердце колотится как-то слишком уж часто. Дейл принялся думать о вещах, о которых лучше вовсе не думать, в том числе и о худшей из всех: о своем ужасном провале на летней ярмарке в Мелтон Медбери. Именно поэтому его психиатр посоветовал отправиться в путешествие, чтобы все поскорее забыть. Он уже принял на ночь одну таблетку снотворного. В два часа ночи принял вторую, и это подействовало.
Мистер Кадди тоже бодрствовал. Он нашел газету мистера Мэрримена, которую тот оставил в автобусе. Газета была сложена кое-как и вся растрепалась, но, улегшись в постель, Кадди прочел ее самым внимательным образом, особенно ту статью, где говорилось о Цветочном Убийце. Поначалу он читал вслух, чтобы как-то развлечь миссис Кадди, но вскоре ее громкий храп возвестил о том, что эти его старания бессмысленны. Он выпустил газету из рук и стал прислушиваться к сирене. Потом принялся гадать: станут ли проявлять его со товарищи по путешествию снобистское отношение к нему и миссис Кадди. Вспомнил об орхидеях миссис Диллингтон-Блик, которые колыхались на ее пышной груди, и постепенно погрузился в беспокойный сон.