— Вы в порядке? — спросил он. — Не страдаете морской болезнью?
— О нет, ничего такого. Просто почему-то хочется спать.
— Полагаю, виной тому море. Говорят, будто оно оказывает подобное воздействие на некоторых людей. Вы видели, как тут недавно отчалил катер и на борт поднялся какой-то красивый темноволосый незнакомец?
— Да, видела. Наверное, опоздал вчера на пароход, как думаете?
— Понятия не имею. Вы идете на выпивку у Обина Дейла перед ленчем?
— Нет.
— А я думал, вы там будете. Вы с ним еще не познакомились? — Похоже, Тимоти не ожидал ответа на этот вопрос, просто подошел поближе и покосился на обложку книги, которую держала Джемайма.
— «Елизаветинские стихи»? — произнес он. — Вижу, вы не презираете антологии. Ну и кто же ваш любимчик? Не считая Барда, разумеется?
— Ну, наверное, все же Майкл Дрейтон. Ведь это он написал: «Поскольку помощи неоткуда ждать».
— А я всякий раз за Барда. — Он взял книгу из ее рук, открыл наугад и начал цитировать:
— «О да, о да, любая из девиц,
Обманутая Купидоном злобным,
Насмешником… не видящим ни лиц…» — прочел он вслух.
— А ведь здорово сказано, верно? Насмешник злобный Купидон. Нет, стихи просто замечательные. А вы… хотя нет, — начал было Мэйкпис, но тут же осекся. — Сейчас я делаю то, что твердо зарекся не делать.
— Что же именно? — поинтесовалась Джемайма, без особого впрочем любопытства.
— Ну, уделять вам особое внимание.
— Типично эдвардианское выражение.
— Но от этого оно ведь не хуже!
— Вам, наверное, уже пора на сборище у Дейла?
— Наверное, — уныло согласился он. — Хотя я и не сторонник выпивки среди бела дня. И уж совсем не принадлежу к числу поклонников мистера Обина Дейла.
— О…
— Но, думаю, все же стоит познакомиться с человеком, который этим поклонником является.
— Все так его ревнуют, — небрежным тоном заметила Джемайма.
— Возможно, вы правы. Еще одна веская причина не любить этого типа. Величайшей ошибкой было бы считать ревность недостатком или даже виной. Напротив, ревность во многих случаях обостряет ощущения.
— Что не помешало Отелло совершить роковую ошибку!
— Но так оно и есть. Ведь то была его интерпретация увиденного, вот в чем состояла его ошибка. Он увидел, и вслед за этим ощущения его обострились до крайности.
— Знаете, я не согласна.
— Из чистого упрямства.
— Нет, послушайте! — воскликнула Джемайма, впервые за все время проявив искреннюю заинтересованность к своему собеседнику.
— Он видел, как Кассио проделывает какие-то мудреные венецианские манипуляции над рукой Дездемоны. Он видел это еще раз, испортив страничку в своих записях. Он с патологически обостренной наблюдательностью отмечал все знаки внимания, которые оказывает Кассио его жене.
— Что ж, — философски заметила Джемайма, — если вы со столь же патологически обостренной наблюдательностью будете отмечать все знаки внимания, которые Обин Дейл оказывает своим поклонницам женского пола, сколько бы их там ни было, то мне вас просто жаль.
— Ладно, умница! — добродушно заметил Тим. — Вы победили.
— Ведь в конечном счете только интерпретация — вот что важно.
— Но само по себе восприятие представляет огромную ценность. Строго научные исследования показали, что последовательное наложение одного отмеченного факта на другой…
— И что если следовать строго научной интерпретации, все они сваляются в один огромный ком и получится полная ерунда.
— Ну зачем же вы так? — с почти нежным упреком заметил он. — Это вы говорите сейчас полную ерунду!
— Ну, знаете ли!
— Ладно, теперь что касается Обина Дейла. Как вам его большая ТВ-программа «Упакуй свои беды в старый мешок»? Иными словами: «Приходи ко мне всяк и каждый, у кого болит живот, и я выставлю вас перед публикой, да еще и заплачу за это»! Будь я человеком религиозным, то назвал бы это богохульством.
— Я не говорила, что мне нравятся эти его программы…
— И тем не менее он изумительно ловко валяет дурака и порой очень остроумен. Но достаточно вспомнить его репортаж со знаменитой выставки цветов в Молтон Медбери…
— Я так толком и не поняла, что же там произошло.