Денис выслушал все эти претензии с невозмутимым видом, даже не поднимая глаз.
— Это всего лишь стечение обстоятельств, — заметил он, когда мистер Мэрримен наконец умолк. — Что ж, посмотрим, что мы можем для вас сделать. — Он добавил слово «сэр», но опять же не в той манере, как было принято в средней школе, где работал мистер Мэрримен.
Мистер Мэрримен откашлялся и заявил:
— Вы выполните все мои пожелания немедленно. Я на прогулку, ненадолго. И когда вернусь, чтобы все было исполнено. — Денис разинул рот. Мистер Мэрримен добавил: — Вот таким образом. — А затем демонстративно запер верхний ящик туалетного столика и вышел из каюты.
— Готов поклясться, — растерянно пробормотал Денис, — этот тип — настоящее шило в заднице. Мы еще хлебнем с ним горя.
Собрат по вере отца Джордана помог ему разложить скромные пожитки в каюте. Закончив с этим, священники посмотрели друг на друга с несколько неуверенным и озабоченным видом людей, которым предстоит скорое расставание.
— Что ж, — заговорили они одновременно, и отец Джордан продолжил: — Очень мило, что вы проводили меня, проделали весь этот путь. Я был рад вашей компании.
— Вы? — восхищенно заметил коллега. — Думаю, нет нужды говорить, какую радость вы доставили мне. — Он убрал руки под сутану и скромно стоял перед отцом Джорданом. — Автобус отходит в одиннадцать, — добавил он. — Вы, наверное, хотели бы обустроиться и передохнуть.
Отец Джордан улыбнулся и спросил:
— Что-нибудь желаете сказать мне на прощанье?
— Ничего такого, что соответствовало бы случаю. Просто я… ну, вдруг понял, как это много значит для меня — иметь перед глазами пример столь доблестного служения. Такой, как вы…
— Человек мой дорогой!
— Нет, правда! Вы поразили меня, отец, столь глубоким и ревностным служением Господу нашему и Его церкви. Да будет вам известно, все наши братья просто восхищаются вами! И еще, думаю, все мы знаем о вас гораздо меньше, чем друг о друге. Тут на днях отец Бернар сказал, что, хотя наш орден не связан обетом молчания, вы всегда будете придерживаться своего правила молчания духовного.
— Не уверен, что столь уж восхищен этим афоризмом отца Бернара.
— Вот как? Но он имел в виду только хорошее. Нет, правда. Вот я, к примеру, слишком много болтаю. Надеюсь, что в самом скором времени возьму себя в руки и перестану. Прощайте, отец. Да благословит вас Господь!
— И вас тоже, мой дорогой. Пойду провожу вас до автобуса.
— О нет, пожалуйста…
— Мне будет приятно.
Они прошли на нижнюю палубу. Отец Джордан перемолвился словечком с матросом, дежурившим у трапа, и оба священника сошли на берег. Моряк наблюдал за тем, как они идут по причалу к зданию морского вокзала, туда, где находилась автобусная остановка. В своих черных сутанах и шляпах они походили на привидения. Вскоре туман поглотил их. А примерно через полчаса отец Джордан вернулся уже один. Было пятнадцать минут двенадцатого.
Каюта мисс Эббот находилась ровно напротив каюты миссис Диллингтон-Блик. Ее владелица быстро и аккуратно распаковала свои сумки, бережно, точно некие церемониальные одеяния, разместила сложенные предметы туалета в шкафчике. Все наряды отличались строгостью. На дне второй сумки лежала пачка нот. В кармане жакета — фотография. То был снимок женщины примерно того же возраста, что и мисс Эббот, довольно хорошенькой, но с грустным разочарованным взглядом. Мисс Эббот смотрела на снимок, пытаясь побороть чувство отчаяния и отвращения, затем уселась на койку, зажав крупные ладони между коленями. Шло время. Судно слегка покачивалось у причала. Мисс Эббот услышала громкий бархатистый смех миссис Диллингтон-Блик, и ей немного полегчало. Прибывали новые пассажиры, слышались шаги над головой и какая-то возня и крики на причале. Откуда-то из дальнего конца пассажирского отсека доносился звучный и властный мужской голос, показавшийся знакомым. Вскоре мисс Эббот поняла, почему. Дверь в каюту напротив приоткрылась, в коридор вышла подруга миссис Диллингтон-Блик, и стало хорошо слышно, о чем говорят эти две дамы. Миссис Диллингтон-Блик стояла в дверном проеме и говорила сквозь смех:
— Что ж, тогда иди, ступай, если можешь.
Подруга зашагала по коридору. Но очень скоро вернулась и возбужденно воскликнула: