С одним интеллигентным молодым мужчиной зашла речь о том, какая женщина для него — идеал. Он стал восторженно описывать, как его друг познакомился с какой-то полудикой то ли гаитянкой, то ли индианкой. Его фантазия разыгралась: «Да, какая удача — любить женщину, которая не говорит по-русски. Так, бормочет что-то на индейском наречии — ничего не понимает, что ты ей говоришь. Одни жесты, объятия, улыбки и любовь…» «Боже, как же достали его женщины… — подумала я. — Как трудно скинуть языковую завесу, оберегающую наготу и истину, одежду скинуть намного проще».
— Знаешь, тебе следует купить крупную человекообразную обезьяну, самку. Обрить её. Смазать душистым кремом. И употреблять по назначению. Слов от неё не будет совсем. К тому же не надо ухаживать, дарить подарки, воспитывать детей. Одни тактильные и сексуальные радости.
Мой знакомый обиделся. Может, я не поняла его — может, он на что-то намекал, описывая свой идеал…
Что-то есть в Венере с отколотыми руками, ногами и головой. Потаённая мечта мужчины — наблюдать и пользоваться главным, не отвлекаясь на второстепенное.
Ей было лет пятьдесят с хвостиком. Была она коренастая, в крашеных кудряшках. С красным лицом и лиловым носом пожилого клоуна. Парикмахерша. Настригла себе на квартиру и машину. Лихо водила. Сын был уже взрослый. Ни в чём себе не отказывала. Нашла себе молодого возлюбленного, огромного, под два метра ростом, любящего выпить и склонного к плотским утехам.
Он ей изменял. Она это быстро заметила. Полоснула в порыве ревности ножом по яйцам. Вызвали «скорую». Пришили. Опять у них началась любовь.
Опять изменил. Опять полоснула. Опять пришили. Тут уж не на шутку рассвирепел. Не мог простить. Грозился железным ломом раздолбать самое любимое её — после него — машину. Она так и бегала — то выслеживала его блядки, то машину стерегла, чтобы её не раскурочил.
Вскоре парикмахерша удачно вышла замуж за финна — то ли ровесника, то ли постарше. Он по достоинству оценил её темперамент. Полюбил страстно. Через несколько лет она нам позвонила. Скучно, говорит, в Финляндии. В России было веселее.
Один знакомый рассказал, что бывшая жена его сидит в тюрьме. Я с брезгливостью посмотрела на него. «За что?» — следовало спросить из вежливости.
Он рассказал, как она пригласила как-то к себе мужчину, они активно развлекались, она оказалась сверху. Прямо у него на лице присев. Она испытала какой-то чудовищный оргазм. Он захлебнулся и умер. Её осудили, и она сидит за убийство. Я где-то читала, в некупированных былинах, что такой смертью погиб Добрыня Никитич. Женщину, причинившую ему это, тоже нехорошо ругал народный сказитель.
Другой знакомый, Дима, выслушав, закручинился, потрясённый.
— Что, о чём ты?
— Вот бы мне так умереть, — размечтался он.
Гриша плыл на Валаам на корабле. Тут можно много акцентов расставить. Гриша — на Валаам? Гриша — на корабле? Но не будем останавливаться на этом. Он плыл, время зря не терял, познакомился с дамой. Дама казалась ему очень привлекательной и податливой. Предвкушая близость победы, он сильно выпил. Гораздо сильнее, чем его дама. Настала ночь, звёздная ночь. Увлечь даму прилечь оказалось некуда. Они бродили по кораблю, ища хоть щели какой-нибудь тёмной под канатом.
Грише вдруг нестерпимо захотелось отлить. Перед тем, как всё остальное. Заниматься поиском клозета было некогда. Гриша отошёл в темень, длинно облегчился вниз, за борт. Оказалось — там не море. Другая палуба. И два матроса. Матросы были разгневаны не на шутку — он нассал им прямо на головы. «Иди сюда, — сказали они ему. — Спустись на минуточку. Мы тебе пиздюлей надаём».