— Говорят, что на ваш корабль легче войти, чем сойти с него, — смеясь, ответила Алида. — Судя по слухам, которые ходят относительно цели вашего прибытия на остров, ваша «Кокетка» так же жаждет добычи, как и другие. Можно ли поэтому считать себя у вас в безопасности?!
— Слухи эти распускаются нашими врагами. Я ожидал от вас другого ответа! — с упреком сказал Лудлов.
Сердце молодой девушки сильно забилось. К счастью, ее спутники не отличались особой наблюдательностью и не заметили, что между молодым моряком и племянницей альдермана установились более короткие отношения, чем это могло быть им желательным.
— Да, я надеялся на другой ответ, — повторил капитан еще более задушевно, чем в первый раз.
Алида преодолела свое волнение. Обернувшись к Франсуа, она сказала:
— Дайте мне книгу, которую я поручила вам нести.
— Вот она. Ах, барышня. Если бы вы могли видеть, как этот незнакомый моряк оспаривал славу нашего славного Корнеля!
— Вот это тоже английский моряк, но он не будет отвергать достоинств писателя, справедливо признанного великим, хотя он и принадлежит к нации, на которую здесь теперь смотрят враждебно. Капитан Лудлов! Месяц тому назад я обещала вам дать томик сочинений Корнеля. Сегодня представляется случай исполнить это обещание. Когда вы внимательно прочтете его, то, надеюсь…
— Я буду убежден в его достоинствах?..
— Я хотела сказать: надеюсь, что вы будете так добры возвратить мне его обратно. Мне он дорог, как память об отце, — прибавила она спокойно.
— Завещание и иностранные языки! — пробормотал альдерман. — Первое — очень хорошая вещь, тогда как другое… голландский и английский языки, действительно, следует знать умному человеку. Капитан Лудлов, благодарю за любезность. Вот идет мой слуга сказать, что периага готова, а потому желаю вам долгого и счастливого плавания.
Капитан учтиво раскланялся со всеми и спокойно следил, как альдерман и его спутники шли к морю и скоро скрылись в роще. Тогда только, вынув из кармана заветный томик, Лудлов с волнением раскрыл его. Увидав письмо, он выронил книгу. Дрожащими руками разорвал конверт. Когда он пробежал записку, на его лице изобразилось сильнейшее изумление. Капитан прочел ее еще раз. Затем взглянул на адрес: «Капитану Лудлову на корабле ее величества „Кокетка“». Он растерянно пробормотал что-то и бережно опустил записку в карман с видом человека, встретившего разом и радость, и огорчение.
Глава VI
— Лицо человека — судовой журнал, в который записываются его мысли. Лицо капитана Лудлова имеет, кажется, довольное выражение, — проговорил вдруг чей-то голос недалеко от Лудлова.
— Кто это говорит о журнале и мыслях? Кто смеет подсматривать за мною? — спросил, нахмурившись, офицер.
— Тот, кто играл и отгрызался слишком часто, чтобы бояться грозы, которую он видит в облаках или… на лице человека. Что касается подсматривания, то, капитан Лудлов, я много видел слишком больших кораблей, чтобы обращать внимание на легкий крейсер. Надеюсь, вы удостоите меня ответом. Приветствие на море то же, что и приветствие на суше.
Лудлов круто обернулся и едва поверил своим глазам. Он встретил спокойное и смелое лицо того моряка, который утром так дерзко задел его самолюбие.
Постаравшись, однако, сдержаться, — что удалось ему не без труда, так как он привык встречать повсюду подобострастие — дань его высокому положению, — молодой капитан ответил:
— Истинная храбрость у того, кто смело и прямо идет на своих врагов. Того же, кто смеется над гневом друзей, зовут наглецом.
— А еще умнее будет не делать ни того, ни другого. Капитан Лудлов, здесь мы равноправны, а потому и разговор наш должен быть совершенно свободный.
— О равноправности не может быть и речи: наши положения слишком различны.
— Здесь не место говорить ни о положениях, ни об обязанностях. Когда придет время, мы оба, надеюсь, будем каждый на своем посту, готовые честно исполнить свой долг. Капитан Лудлов на палубе своего крейсера, под защитой своих пушек, и капитан Лудлов здесь, на мысе, не имеющий другой защиты, кроме своих рук и мужества, — вовсе не одно и то же. Впрочем, у вас наружность человека, который решится пойти один и не в такой еще сильный ветер, как сегодня, если только можно судить о силе ветра по парусам вон того судна, — прибавил незнакомец, указывая на периагу, на которой отправился ван-Беврут со своими гостями в Луст-ин-Руст.