– Здесь сверни налево, – внезапно сказал Пен, когда Тринкер собрался было повести их направо. Пен понятия не имел, откуда взялась уверенность в его голосе, но все подчинились. – Теперь сюда, – сказал он на следующей улице. На следующем перекрестке добавил: – И вверх. Вот мы и на месте.
Сидя в седле, Пен смотрел на каменное здание, стоявшее в ряду других домов на крутой улице. Пусть и узкое, оно было пятиэтажным и напоминало здание мелкой гильдии. Витражей на нем не было. Единственным указателем была скромная деревянная вывеска над дверью, изображавшая две неплотно сомкнутые белые руки, большой палец одной из которых указывал вверх, а другой – вниз. Большой палец был символом и знаком Бастарда, единственным пальцем руки, касавшимся всех прочих. Больше в здании ничто не напоминало о храме. Тринкер озабоченно покосился на Пена, спешился и постучал в дверь.
Ему открыл привратник в короткой накидке, на которой был вышит тот же символ с двумя руками. В остальном его одежда была обычной. Он посмотрел на официальный символ Ордена Дочери и сине-белые перья на шляпе Тринкера.
– Да, сэр?
Тринкер неловко откашлялся.
– Мы сопровождали Просвещенную Ручию из Листа. Нам сказали, что ее ждут в этом доме. Нам нужно встретиться с тем, кто ее ожидает.
Привратник оглядел группу.
– А где святая?
– Именно об этом нам и нужно рассказать.
Привратник наморщил лоб.
– Прошу вас подождать здесь, сэр.
Дверь закрылась.
Пен должен был отдать Тринкеру должное: тот не дрогнул, стоял, выпрямив спину, и не предложил им всем убежать. Одной из причин, по которым Пен не сбежал в окно прошлой ночью, была мысль о том, что это будет жестоко по отношению к стражникам, которые всего лишь выполняли свой долг и не сделали ему ничего плохого. Другая причина заключалась в том, что ему было любопытно, как Орден Бастарда поступит с ним в сложившейся ситуации, ведь не могли они заставить его проделать такой путь просто так?
Он задумался, сработает ли отвратительный рокнарийский прием с подушкой на озере. Вполне возможно, причем быстро, учитывая весенний холод воды. Пен постарался перестать думать.
Несколько минут спустя дверь снова открылась, и появился привратник, сопровождавший встревоженного мужчину средних лет, роста и телосложения, с сединой в каштановой бороде и волосах. На нем была обычная для горожанина туника длиной до колен, перехваченная поясом, и штаны из темной ткани. Неокрашенная шерсть, из которой была сшита туника, лишь намекала на его положение, однако бело-кремово-серебряная коса святого, приколотая к плечу, все расставляла по местам. Пен предположил, что ее нетрудно было снять и спрятать в карман, если мужчина желал прогуляться инкогнито.
– Я Просвещенный Тигни, – произнес человек, оглядывая прибывших. Ганс, очевидно, был слугой, двух храмовых стражников тоже легко было узнать. Пенрик представлял собой более трудную загадку, и потому взгляд мужчины на мгновение задержался на нем, прежде чем вернуться к Тринкеру, который ждал возможности заговорить, сжимая в руках шляпу. – Мне сообщили, что у вас известия от Просвещенной Ручии? Мы ожидаем ее на этой неделе.
Тринкер снова откашлялся.
– Известия, сэр, но недобрые. У Просвещенной Ручии прихватило сердце в пути, в пяти милях от Гринуэлл-тауна. Она скончалась, прежде чем Уилром, – он кивнул на своего товарища, – успел вернуться с помощью. Храм в Гринуэлле позаботился о ее погребении с должными ритуалами, их белый голубь направил святую к ее богу, все как положено. Не зная, что предпринять, и уже преодолев половину пути, мы решили привезти сюда ее одежду и сундуки, чтобы передать тем, кому следует ими обладать.
Тигни кинул на него пронзительный взгляд.
– Я полагаю, их не открывали?
– Нет, сэр, – взволнованно ответил Тринкер. – Ведь она была чародейкой. Мы не осмелились.
Тигни на мгновение облегченно расслабился – и вновь напрягся.
– Но… что случилось с ее демоном? Он отправился к ее богу вместе с ней?
– Э-э, нет. – Тринкер кивнул на Пена.
Голова Тигни резко повернулась. Пен слабо улыбнулся и помахал пальцами.
– Я тут, сэр. Мне очень жаль.
– Кто?.. – Тигни смерил его долгим убийственным взглядом. – Вам лучше зайти внутрь.
Он велел привратнику отнести вещи Ручии в свои комнаты, что вызвало суматоху с разгрузкой сумок и их переносом в коридор, а потом отправил его вместе с Гансом и Уилромом отвести лошадей в ближайшую конюшню, где стояли храмовые животные.