– Но почему никто не послал за доктором?
Пенрода этот вопрос совсем не обескуражил; в нем маячила лишь жалкая тень былого недоверия.
– Как же, заставь их позвать доктора! – быстро подбросил вдохновенный сочинитель реалистическую подробность. – Да они бы никогда не допустили, чтобы кто-то чужой узнал об этом. Дядя Джон, может, еще исправится, и куда он денется, если все будут говорить, что он пьяница, который избивает свою жену и крохотную малютку-дочь?
– Ох! – только и могла вымолвить мисс Спенс.
– Понимаете, он был очень порядочный, – объяснил Пенрод, – все началося…
– Правильно надо сказать «началось», Пенрод!
– Ну да, мэм. Все пошло с того, как эти коммивояжеры заманили его в питейное заведение.
Тут Пенрод начал подробно описывать падение дяди Джона. На детали он не скупился. Эпизоды из жизни пьяницы следовали один за другим, и рассказчик снабжал их столь живыми, красочными и достоверными деталями, что будь на месте мисс Спенс сам Уильям Дж. Бернс, он и то бы не посмел высказать даже тени сомнения. К тому же сплошь и рядом вполне добродетельные люди гибнут от злоупотребления вином, и кто же мог поручиться, что, вовлеченный в дурную компанию, дядя Джон не разделил той же участи? Добродетельный же племянник развернул перед учительницей такое впечатляющее полотно, что по силе воздействия оно далеко превзошло фильм, из которого он черпал детали для своей печальной повести.
Красноречие его все возрастало, и чем драматичнее становился его рассказ, тем больше корила себя добрая учительница. И пока Пенрод живописал ночные муки тети Клары, к горлу ее не раз подкатывал ком.
– И я сказал ей: тетя Клара, ну, какой смысл так казниться? И еще я сказал: тетя Клара, тут слезами дела не исправить. А она хваталась за меня и издавала какие-то стоны. А я ей говорил: не плачьте, тетя Клара, ну, пожалуйста, не плачьте.
Потом Пенроду вспомнилась воскресная школа, и он придал своему рассказу возвышенность проповеди. Он даже дошел до того, что вспомнил строку из псалма, которую и не преминул процитировать, лишь совсем немного исказив смысл. Этот раздел повествования он завершил сообщением о том, что посоветовал тете Кларе искать защиты и утешения в молитве.
Пенрод возводил здание повести все выше и выше, и с каждым новым этажом на нем появлялись все более яркие украшения. Это была поистине великая импровизация, и, подпав под ее обаяние, мисс Спенс растроганно взирала на мальчика, исполненного такой доброты и такого благородства. Когда же Пенрод подошел к объяснению, почему «просто задумался», сочувствие ее достигло такой степени, что она была вынуждена отвернуться.
– Ты хочешь, наверное, сказать, милый мой мальчик, – произнесла она дрожащим голосом, – что эта ночь измучила тебя, и ты сам не понимал, что говоришь?
– Да, мэм.
– И тебя так поразили все эти ужасы, что ты забыл, что находишься в школе?
– Да, и еще я обдумывал, как спасти дядю Джона, – скромно добавил он.
И он тут же понял, что финал прозвучал как нельзя лучше. Потому что учительница поцеловала его. Он был спасен.
Глава XI
ВЕРНОСТЬ ПАЧЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВА
Когда после перерыва одноклассники Пенрода вернулись в школу, они сразу заметили, что место за его партой по-прежнему пустует. По общему мнению, это не сулило ничего доброго, и все решили, что Пенрод находится под арестом. Каково же было их удивление, когда в начале второго урока он появился в классе. Он вошел не с видом жертвы. Так могут входить только победители. В походке его сквозила небрежность. Мало того, идя к своей парте, он потирал пальцами веки, как это делает человек, только что урвавший часок для праведного сна. Ну, а потом он уселся за парту с таким безмятежным видом, словно с ним вообще ничего особенного не произошло.
Поначалу все расценили поведение Пенрода, как еще одну неслыханную дерзость. Но когда мисс Спенс, увидев Пенрода, приветливо кивнула ему, одноклассники вообще перестали что-либо понимать.
После того, как уроки кончились, Пенрода окружили любопытные. Многие из них попытались выяснить истину. Но к их удивлению, Пенрод наотрез отказался что-либо объяснять.
– О, мы просто немного поболтали с мисс Спенс, – сказал он, и это было все, что удалось из него вытянуть.
Зато на следующий вечер в доме Скофилдов произошел довольно забавный разговор, который был бы просто невозможен, не приложи Пенрод накануне столько труда.
Все уже собрались за ужином, когда в столовую вошла тетя Клара. Она была явно чем-то озадачена.
– Вы встречаетесь с Мэри Спенс? – спросила она миссис Скофилд, садясь за стол и разворачивая салфетку.
Пенрод в это время как раз подносил полную ложку ко рту. Но ложка не достигла цели. Она замерла в воздухе, а Пенрод уставился на тетю Клару, всем своим видом изображая внимание и почтительность.
– Иногда встречаемся, – отвечала тем временем миссис Скофилд. – Она ведь учит Пенрода.
– Вот оно что! А не кажется вам… – миссис Фэрри замялась. – Ну, в общем, вы не заметили, что она последнее время себя ведет как-то странно?
– Нет, – возразила сестра. – А почему я должна была что-то замечать?
– Странные у нее какие-то стали манеры. Во всяком случае, на меня она сегодня произвела удручающее впечатление. Я только что встретила ее на углу, возле вашего дома. Мы поздоровались, и вдруг она схватила меня за руку и долго не отпускала. Она хотела что-то сказать, но будто раздумала, и молча смотрела на меня, а е глазах у нее были слезы…
– Ну, и что тут странного, Клара? Вы ведь вместе учились в школе, правда?
– Да, но…
– Вы уже много лет не виделись. Вполне естественно, что она…
– Постой, дай мне договорить. Понимаешь, она схватила меня за руку и стояла так, будто не знала, что мне сказать. Я чувствовала себя ужасно неловко. Наконец, она прошептала, давясь от слез: «Мужайся! Все будет хорошо!»
– Действительно, странно! – воскликнула Маргарет.
Пенрод вздохнул и с рассеянным видом продолжал есть.
– Просто ума не приложу, – задумчиво произнесла миссис Скофилд, – что она имела в виду? А может, она говорила про эпидемию кори в Дейтоне. Ведь она же знает, что ты там живешь, а сейчас там даже школы закрыли…
– Неужели можно с такой страстью говорить о кори? – удивилась Маргарет.
– Потерпите, это еще не все, – продолжала тетя Клара. – Дальше она мне сказала совсем странную вещь. А потом приложила платок к глазам и поспешила уйти.
Пенрод снова перестал есть. Он отложил ложку и слегка отодвинулся от стола. На него точно снизошел дар пророка, и он явственно чувствовал, что, как это ни печально, сейчас кто-нибудь задаст тете Кларе вопрос, отвечая на который, она вновь коснется явно невыигрышной для него темы.
– Что же она тебе сказала? – не замедлила спросить миссис Скофилд.
– Она сказала… – медленно произнесла миссис Фэрри и оглядела по очереди всех, кто сидел за столом. – Она сказала, что знает, какую поддержку и заботу я нашла в Пенроде.
Может быть, этот штрих и не прибавит ничего к репутации Пенрода, но именно услыхав о том, что мисс Спенс про него сказала, все удивились. Теперь уже никто из взрослых не сомневался, что учительница повредилась в уме.
Мистер Скофилд горестно покачал головой.
– Боюсь, бедняжка неизлечима, – веско сказал он, – недуги этого рода редко проходят.
– Просто бред какой-то! – воскликнула Маргарет.
– А больше она ничего не говорила? – продолжала допытываться миссис Скофилд.
– Ничего! – подтвердила сестра.
Пенрод вернулся к еде. Мать внимательно поглядела на него, потом обвела выразительным взглядом всех взрослых, которые тотчас поняли свою оплошность. Разумеется, Пенроду не следовало слышать этот разговор. Все-таки мисс Спенс, как бы странно она себя ни вела, его учительница. И, с молчаливого согласия окружающих, миссис Скофилд перевела разговор на другую тему. Правда, еще до исхода вечера, в ее душу начали закрадываться кое-какие подозрения, и они так растревожили ее, что она в эту ночь долго не могла уснуть.