– Что у нее?
– Зоб. Такой большой мешок под подбородком. Она сейчас дома. Маме помогает. Хочешь посмотреть? Загляни в окно, она там пол метет.
Пенрод заглянул в окно. Он еще никогда не видел ничего подобного. И только стремление еще поболтать с Верманом заставило его оторваться от такого дивного зрелища.
– Верман говорит: «Скажи ему про папу», – объяснил Герман. – Мама и Куини переехали в город и хотят все устроить к возвращению папы.
– К возвращению? Откуда?
– Из тюрьмы. Папа проткнул одного человека, и полиция его держит за это в тюрьме. С самого Рождества. А через неделю его выпустят.
– А чем он проколол того человека?
– Вилами.
И тут Пенрод понял: иной за целую жизнь не узнает того, что знают эти ребята. А братья сияли. Они пребывали в таком же восторге, как и Пенрод, ибо впервые за свою короткую жизнь они грелись в лучах славы. Герман щедро жестикулировал правой рукой. Верман радостно хохотал и, не умолкая, бубнил. Они сразу согласились, когда Пенрод предложил держать енота в бывшей конюшне. В какой-то момент Пенрод вообще стал называть енота «наш енот». Когда же животное посадили на цепь рядом с крысами и дали ему миску воды, Пенрод предложил назвать безымянного зверя Шерманом в честь покойного брата мальчиков. Врожденное чувство гармонии подсказало Пенроду этот замысел, и братья с восторгом приняли его.
В этот момент Со двора послышались тирольские трели; мальчики, пока у них не начал ломаться голос, исполняют их не хуже самих тирольцев. Пенрод тут же ответил на условный сигнал, и в сарай вошел Сэм Уильямс с большим рулоном бумаги под мышкой.
– Привет, Пенрод, – по обыкновению сказал он.
Однако, посмотрев на гостей, он замер, а потом протяжно свистнул.
– У-и-я-я! – закричал он. – Енот!
– Да, именно так он и называется, – гордо заявил Пенрод. – Но тут найдется и еще на что посмотреть. Верман, скажи что-нибудь!
Верман сказал.
У Сэма его речь вызвала самый живой интерес.
– Как ты, говоришь, его зовут? – спросил он.
– Вер-ман.
– А как это пишется?
– Так и пишется: В-е-р-м-а-н, – проконсультировавшись с Германом, ответил Пенрод.
– Ну да? – удивился Сэм.
– Покажи-ка нам что-нибудь, Герман, – велел Пенрод.
Герман показал. Реакция Сэма и на этот раз не обманула ожидания, и Пенрод с видом первооткрывателя продолжал демонстрировать свою коллекцию чудес из Шермана, Вермана и Германа. Потом с гордостью владельца он повел Сэма на улицу, чтобы продемонстрировать ему Куини (которая почему-то не испытывала восторга от свалившейся на нее популярности). Затем настал самый главный момент. Пенрод поведал Сэму историю с вилами и тюремным заключением.
Все вместе взятое произвело на Сэма сногсшибательное впечатление. Дальнейший ход его мыслей напрашивался сам собой.
– Давай устроим представление!
Пенрод и Сэм выкрикнули это хором, и вопрос, кому из них первому пришла в голову столь блестящая идея, остался в числе вечных загадок. Рулон бумаги, который Сэм принес безо всякой определенной цели, теперь оказался сущей находкой. Это были большие листы желтой оберточной бумаги, которую мать Сэма выбросила во время весенней уборки дома. А так как в сарае валялось множество банок с остатками краски, скоро стена конюшни, выходящая на улицу, украсилась большой и яркой афишей.
Справившись с рекламой, которая, как известно, необходима для успеха любого настоящего предприятия, Пенрод и Сэм принялись лихорадочно готовиться к приему посетителей. Они преобразовали пустой сеновал в нечто, что не укладывалось в рамки известных до сих пор представлений. Но, несмотря на то, что детищу двоих устроителей невозможно было подобрать точного названия, подготовка шла полным ходом.
Герцога и Шермана привязали к задней стене сарая на почтительном расстоянии друг от друга. Их можно было бы привязать и рядом, не проявляй Герцог нетерпимости, которую трудно было даже предположить у такого маленького и старого пса. Для зрителей соорудили что-то вроде скамеек. Крыс поставили на видное место. И, наконец, к стропилам подвесили флаги и цветные полотнища, которые Сэм принес со своего чердака. Там же он отыскал цилиндр, который нацепил себе на голову. А возвращаясь обратно, он повстречал на улице отличную таксу, которую с помощью веревки убедил сопровождать себя.
В качестве грима участники представления широко использовали все ту же краску. Спиральные линии белого и зеленого цвета очень эффектно легли на темный фон Германа и Вермана. А лица Пенрода и Сэма украсили нарисованные черным усы и бородки, без которых, как им казалось, не могут обойтись ведущие ни одного настоящего представления.
Потом состоялось совещание, после которого Пенрод и Сэм решили не обращаться к Куини. Конечно, ее участие в представлении было бы желательно, но Герман и Верман категорически отказались от роли посредников. Герман к тому же рассказал и показал, как поступает Куини, когда ей кто-нибудь докучает своим вниманием. После этого устроители окончательно убедились, что лучше обойтись без нее. Пенрод, разумеется, был немного разочарован, но вскоре его вдохновение обратилось на таксу. Вся группа направилась к афише, чтобы под руководством Пенрода обогатить ее новым анонсом.
Выйдя на улицу, они увидели, что около афиши уже собралась группа из семи человек, среди которых были двое взрослых. Все они с большим интересом изучали программу представления, которая гласила:
Горячий спор возник у Пенрода с Сэмом по поводу таксы. Им даже пришлось тянуть жребий. После того, как Пенрод вытащил длинную соломинку, он с чувством вполне обоснованной гордости, которую только усиливало присутствие публики, подошел к афише. Не спеша, он вывел внизу слова, навеянные созерцанием таксы:
Глава XVI
НОВАЯ ЗВЕЗДА
Предоставив зевакам бесплатно наслаждаться афишей, Пенрод и Сэм отвели свое войско в составе Германа и Вермана на исходные позиции. Оказавшись снова в сарае, они решили начинать представление. Об этом уважаемой публике сообщил мистер Сэмюел Уильямс, после чего слух будущих зрителей усладили звуки оркестра. Чарующие звуки. Их производили Пенрод и Сэм, дуя изо всех сил в расчески, обернутые курительной бумагой, и Герман с Верманом, которые изо всех сил дубасили палками по старым кастрюлям и тазам.
Эффект не обманул ожиданий администрации. Заинтригованная публика столпилась у двери сарая. Видя, что зрители явно хотят войти внутрь, Пенрод и Сэм приготовились встречать их. Германа и Вермана отослали к стене, где находились другие экспонаты. Сэм встал у двери. Он был одновременно продавцом билетов и зазывалой. А Пенрод вооружился всей учтивостью, на какую только был способен, и взял на себя обязанности капельдинера, конферансье и режиссера. И вот он уже поклоном, который, как ему кажется, исполнен галантности и изящества, приветствует первых посетителей. Ими оказались мисс Ренсдейл с гувернанткой, заплатившие за вход настоящими деньгами.
– Входите, входите, ле-е-еди! – заорал Пенрод совершенно противоестественным голосом. – Не загораживайте проход! Садитесь! Места всем хватит!
За мисс Ренсдейл с гувернанткой вошли мистер Джорджи Бассет с младшей сестрой. Наличие младшей сестры еще раз свидетельствовало, какой это хороший мальчик. После сей трогательной пары в сарай вошло еще шесть или семь соседских ребят. Правда, мисс Ренсдейл с гувернанткой так и остались единственными, кто заплатил настоящими деньгами, остальные купили право на вход с помощью булавок, но все-таки устроители пришли к выводу, что публика подобралась вполне сносная.