– Родди, мы приглашаем тебя в наше представление, – предложил Пенрод голосом, в котором слились мольба и вера в счастливый исход. – Соглашайся, Родди!
И Родди согласился.
Даже ему стало ясно, что положение его среди мальчиков неизмеримо выросло. И он почувствовал, что его не просто приглашают. Его приглашают на ведущую роль, и он теперь будет в центре внимания. Его давно приучили, что именно такое положение он должен занимать везде и всюду только потому, что родился в своей семье. С ним часто носились взрослые гости, подруги матери и старших сестер. Все эти леди и джентльмены расточали ему похвалу, называли «прелестным ребенком» и «милым ребенком». Порой ему оказывали почтение и маленькие девочки. Но никогда еще ни один мальчик не принимал его всерьез. Теперь же его не только сразу приняли в компанию, его возвысили до исключительного положения. Недаром же мистер Скофилд и мистер Уильямс сразу подыскали для него ящик повыше, чтобы он стоял на нем, словно на пьедестале. Да, это была знаменательная победа. Список доблестей Мэгсуорт Битсов явно пополнялся еще одним славным деянием.
Правда, впоследствии в душу Родерика начали закрадываться кое-какие опасения. Однако они были слишком смутны, чтобы заставить его отказаться от первой роли в представлении. Он был не из тех ребят, которые ловят все налету, и прошло много времени (а также произошло много событий), прежде чем он полностью осознал причину своей популярности. Справедливости ради, надо заметить: он все же чувствовал: узнай обо всем мама, она не одобрила бы его действий. Но блеск и суета, эти вечные спутники славы, совершенно опьянили его, и он был не в силах устоять. А когда Пенрод и Сэм начали готовиться к новому сеансу, он стал изо всех сил помогать им. Он тут же подчинился приказу Сэма, и ему нарисовали синие усы и бакенбарды. А затем он вместе с Пенродом и Сэмом писал новую афишу, которую повесили на месте старой.
Теперь каждый, кто оказался на оживленном перекрестке, мог прочесть:
Глава XVII
КРАХ ШОУ-БИЗНЕСА
Пенрод, Сэм и Герман разбрелись по разным концам квартала. Они шли и с помощью самодельных рупоров, которые смастерили из оберточной бумаги, выкрикивали текст, запечатленный на афише. Родерика Мэгсуорта Битса-младшего и Вермана оставили в сарае; устроители считали, что до начала спектакля их следовало оберегать от нескромных взоров тех, кто предпочитает бесплатные зрелища. Тотчас по возвращении глашатаев, окрестности снова потрясли звуки военного оркестра Скофилда и Уильямса, и публика, изрядно пополняя финансы антрепренеров, устремилась в сарай.
Фортуна вновь улыбалась им. Первый же сеанс с участием Родерика собрал больше, чем самые удачные утренние представления. Маэстро Битс – единственный экспонат, который водрузили на пьедестал, оказался подлинной находкой. И пока Пенрод произносил завораживающую и страстную речь, публика, не отрываясь, смотрела на Родерика.
Новая звезда всегда затмевает старую. Жизнь наша подобна качелям, и лавры, увы, не вечны. Верман – дикий татуированный мальчик, который «говорил только на иностранных языках своих туземцев», Верман, еще недавно пленявший всех своими гримасами, улыбками и своей неотразимой речью, теперь тихонько стоял у стены среди других экспонатов и сгорал от жгучей зависти к сопернику. История эта стара, как мир. Она внове только для тех несчастных, которые переживают ее на собственном опыте.
На втором сеансе среди зрителей оказался один взрослый молодой человек в очках. Он был из тех, кто расплатился звонкой монетой. А повышенный интерес, который он проявил к представлению, чрезвычайно польстил устроителям. После сеанса он задержался, чтобы задать Родди несколько вопросов. Тот отвечал сбивчиво, но Пенрод вовремя пришел ему на помощь и начал подсказывать. Выслушав его, молодой человек ушел. Он так и не объяснил, с какой целью расспрашивал Родерика; цель его визита выяснилась несколько позже. Покинув Большое представление Скофилда и Уильямса, загадочный молодой человек позвонил в несколько мест по телефону. Говорил он коротко, но, несмотря на это, его звонки очень быстро возымели весьма ощутимые последствия.
Тем временем успех Большого представления все рос и рос. Скоро сарай уже не вмещал всех желающих, и у входа даже во время сеансов стояла толпа жаждущих проникнуть внутрь. Эта толпа состояла отнюдь не из одних подростков. Тут было множество не только взрослых, но и вполне солидных людей. Немало их собралось и около афиши. Афишу они изучали подолгу, и лучи заходящего солнца как-то особенно подчеркивали вдумчивое выражение, царящее на их лицах. Эта афиша привлекала не только прохожих: многие из тех, кто проезжал мимо в автомобилях и другом транспорте, выглядывали из окон и с любопытством читали текст.
Вот так и обстояли дела, когда к месту всеобщего паломничества на довольно большой скорости подъехал экипаж с гербом на дверце. Он остановился, и из недр его вышла дама. Она вела себя подчеркнуто высокомерно. Правда, сейчас общее впечатление несколько портило ее раскрасневшееся лицо, которое выдавало изрядное волнение. Толпа расступилась, и дама решительно и с явно недобрыми намерениями направилась к сараю. Унылый лакей в ливрее покорно шествовал за нею следом.
При виде знатной дамы, очередь как бы сама собою распалась. Взрослые, пряча глаза, быстро покидали заманчивое зрелище; затор, который образовали автомобили и экипажи, тоже рассосался во мгновение ока.
Лестница, ведущая в зрительный зал, отличалась крутизной и шаткостью. Миссис Мэгсуорт Битс была отнюдь не хрупкого телосложения, и подъем ей давался совсем не легко. И самым ужасным было то, что, совершая восхождение, она могла сполна насладиться речью Пенрода. Его голос отчетливо доносился сверху.
– За-пом-ни-те, ле-е-еди и джентльмены, – скандировал он. – Сейчас каждый из вас может видеть Родерика Мэгсуорта Битса-младшего. Это е-дин-ствен-ный живой племянник знаменитой Рины Мэгсуорт. Она убила мышьяком в молоке восемь совершенно разных людей. Она налила им молока в кофе, и все умерли. Замечательная женщина – отравительница Рина Мэгсуорт, уважаемые ле-е-еди и джентльмены, в родстве со всеми Мэгсуорт Битсами. Но Родерик – ее единственный племянник. Других родичей у нее сколько хотите, а племянников, уважаемые ле-е-еди и джентльмены, больше нет! За-пом-ни-те это! В июле ее повесят, и тогда она уже сама не сможет сказать, что Родди – ее единственный любимый племянник. А вы все будете знать, что…
Пенрод внезапно умолк. Он увидел перед собой разгневанную особу голубых кровей, и собственная кровь похолодела у него в жилах. Публике, пришедшей на этот сеанс, так и не дано было узнать, какие еще ценные сведения они должны сохранить после кончины Рины Мэгсуорт.
Миссис Мэгсуорт Битс моментально увидела своего дражайшего отпрыска. Его положение (он так и стоял на ящике-пьедестале), его окружение (его составляли Шерман, Верман, мичиганские крысы, индейская собака Герцог, Герман и собака – «кракадил») – все, решительно все вызвало глубокую скорбь в сердце любящей матери. Родди тоже сразу увидел ее. И тоже проникся глубокой скорбью. Как уже говорилось, Родди не обладал особой тонкостью чувств. Но даже ему сразу стало ясно, что в ближайшее время ждать от жизни чего-нибудь приятного не придется. Рот у Него раскрылся, и на какое-то мгновение Родди остолбенел. Затем он издал душераздирающий вопль, в котором слились воедино отчаяние, страх и еще множество самых тоскливых чувств.