– Я же не тебя назвал маленьким джентльменом, – попробовал оправдаться Джорджи, – я только сказал, что каждый имеет право так называть, кого хочет, потому что это не ругательство, а, можно сказать, компли…
– Попробуй только еще раз произнеси это при мне, и тогда…
– Я буду говорить, сколько захочу, – упорствовал Джорджи. – Я считаю, что каждый в нашем городе имеет право говорить «маленький джентльмен», потому что это не ругательство, а, можно сказать…
Взревев, точно помешанный, Пенрод погрузил руку в котел; в следующее мгновение лицо и волосы Джорджи Бассета пришли в самое плачевное состояние.
Но это была лишь разминка, вслед за которой разгорелась настоящая потасовка. Вид двух дерущихся воодушевил Сэма Уильямса и Мориса Леви, и, прыгая вокруг Пенрода и Джорджи Бассета, они кричали, как заведенные:
– Маленький джентльмен! Маленький джентльмен! Врежь ему, Джорджи! Врежь ему! Маленький джентльмен! Маленький джентльмен!
Тут Пенрод совсем потерял контроль над собой. Оснащенный новым запасом вара, он набросился на этих двоих. Для этого ему пришлось отпустить Джорджи Бассета, которому теперь представилась блестящая возможность испортить репутацию «лучшего мальчика в городе». И, надо отдать ему должное, он не упустил своего шанса. Он уже и так был безнадежно обмазан и пропитан варом, и, уже не боясь запачкаться, он решительно запустил обе руки в котел, а затем тщательно вытер их о Пенрода. Конечно, это было все равно, что возить уголь в шахты Ньюкасла, но все же настроение Джорджи несколько поднялось.
Четверо мальчиков совсем неплохо изображали смертные муки Лаокоона и его сыновей, с той только разницей, что их было не трое, а четверо. Сплетенные тела хрипели, издавали какие-то странные звуки и извергали различного рода проклятия. Время от времени кто-нибудь из них отвлекался, чтобы окунуть руки в котел с варом, и каждое обращение к щедрому источнику привносило пару-другую новых живописных штрихов всем участникам битвы. Котел удерживало в вертикальном положении несколько кирпичей. Это была не очень устойчивая опора, и нет ничего удивительного, что котел не выдержал натиска битвы. Один из толчков оказался решающим, и котел накренился. Половина его содержимого вылилась в придорожную канаву, где образовалось глубокое озеро вара.
Именно в этот момент судьбе было угодно привести сюда мистера Родерика Битса-младшего. Как всегда одетый с иголочки, он в этот жаркий день был облачен в матроску из изысканной и холодящей ткани. Праведный путь вел Родерика Битса в дом его незамужней тетки. Но он уклонился от сего чистого и верного пути ради низменного восторга, который испытал при виде четырех гладиаторов, измазанных варом. Радость его была такова, что он начал прыгать по тротуару. Когда же до его ушей донеслись многократно повторенные слова «маленький джентльмен», он, повинуясь какой-то самому ему непонятной силе, подхватил их.
– Маленький джентльмен! – с упоением орал Родерик и продолжал прыгать по тротуару. – Маленький джентльмен! Маленький джентльмен! Мале…
Дальнейшего не последовало. Потому что в этот момент одна из кошмарных личностей отделилась от общей группы и заключила вновь прибывшего в свои объятия, в основном состоящие из вара. Затем Родерик почувствовал сильный толчок и, как подкошенный, рухнул ниц в черное озеро. Кошмарной личностью, проделавшей это, был ни кто иной, как Пенрод. Черная стая тут же снова насела на него. Сопротивляясь, он споткнулся о Родерика и, падая, увлек за собой остальных. С этого момента Родерик тоже начал активно действовать, в чем не уступал остальным. Так началась Великая Битва при Варе, о начале и развитии которой среди родителей ходили самые разные легенды. Произошло это из-за того, что участники давали противоречивые показания. Например, Марджори Джонс уверяла, что начал битву Пенрод. Пенрод сказал, что начал все Митчи-Митч. Сэм Уильямс сказал, что во всем виноват Джорджи Бассет. Джорджи Бассет и Морис Леви говорили, что начал Пенрод. А Родерик Битс не понял, кто атаковал его первым, объявил зачинщиком Сэма Уильямса.
Самое странное, что никому не пришло в голову обвинить парикмахера. Но ведь, справедливости ради, надо сказать, что и парикмахер начал не первый. Потому что – сначала ему села на нос муха. Но, возможно, и муха не была зачинщицей. Никто не может поручиться, что до этого не произошло еще что-нибудь. Вот так и получается, что нам редко удается докопаться до причины того или иного явления.
Что касается завершения битвы, то его ознаменовало появление матери Пенрода. Она выдержала не слишком приятный разговор по телефону с миссис Джонс, матерью Марджори и, как только положила трубку, отправилась за своим блудным сыном. Но и этот период окутан некоторой тайной. Никто так и не понял, каким образом миссис Скофилд отличила своего сына от остальных. Ведь к тому времени, как она пришла, он так охрип, что голос его стал неузнаваем; другими же индивидуальными чертами никто из бойцов при Варе давно уже не обладал.
Мистер Скофилд взял у преступника интервью. Потом он удалился в библиотеку, а затем объявил свой диагноз.
– По-моему, он сошел с ума, – сказал мистер Скофилд. – И это – буйное помешательство. Я бы отослал его в военную школу, только, боюсь, его туда не примут. Вы знаете, как он все объясняет?
– Когда мы с Маргарет пытались его отмыть, он сказал, что его обзывали плохими словами.
– Плохими словами! – усмехнулся мистер Скофилд. – «Маленький джентльмен», вот как его обзывали! И из-за этого он поднял на ноги целых шесть семейств!
– Т-с-с, – шептала миссис Скофилд. – Нам он говорил то же самое. Он все твердил и твердил об этом. Я не считала, но он повторил это, по крайней мере, раз сто. Он прочно вбил себе это в голову. Сколько мы его ни убеждали, он оставался при своем. Кончилось тем, что нам пришлось запереть его в чулан, иначе он бы снова побежал драться с этими мальчиками. Не понимаю, что на него нашло?
– Я тоже, – сказал мистер Скофилд. – Он так и не объяснил, что имеет против «маленького джентльмена». Но зато он твердо заявил, что если кто-нибудь посмеет его еще так назвать, он сделает то же самое. Он сказал, пусть сам президент Соединенных Штатов его так назовет, он и его взгреет. Давно он сидит в чулане?
– Тс-с, – предостерегла миссис Скофилд. – Около двух часов уже. Но, боюсь, душа его не оттаяла. Я повела его к парикмахеру, чтобы состричь слипшиеся волосы. Там мы встретились с Сэмом Уильямсом и Морисом Леви, они оказались там по той же причине. Стоило им только едва слышно прошептать: «Маленький джентльмен!» – как Пенрод стал драться с ними. Даже то, что я стояла рядом, его не остановило. Мы с парикмахером едва оттащили его в сторону. Парикмахер был очень любезен, но Пенрод…
– Говорю вам, он тронулся! – упорствовал мистер Скофилд.
– Тс-с! – снова предостерегла миссис Скофилд. – Мне кажется, он взбесился.
– Что может нормальный человек иметь против того, чтобы его называли…
– Тс-с! У меня это не укладывается в голове, – отозвалась миссис Скофилд.
– Да что ты на меня все время цыкаешь? – разозлился мистер Скофилд.
– Тс-с! – ответила миссис Скофилд. – Там сидит мистер Кинослинг. Это наш новый пастор.
– Где он сидит?
– С Маргарет на веранде. Он останется у нас обедать. Я надеюсь…
– Он что, не женат?
– Да.
– Наш старый пастор с ним вчера беседовал, – сказал мистер Скофилд, – он от него не в восторге.
– Тс-с! Да, он холостяк. Ему под тридцать. Вполне солидный человек, не то, что эти студенты, которые увиваются вокруг Маргарет. Я знаю, ей кажется, что лучше Роберта Уильямса никого нет на свете. Но он только и делает, что смеется. Разве можно его сравнить с мистером Кинослингом. Он такой серьезный, и беседы ведет такие умные… Маргарет хотя бы для разнообразия полезно его послушать. К тому же, он очень возвышенный молодой человек. И, по-моему, Маргарет очень ему нравится, – она о чем-то задумалась и замолчала. – Знаешь, – сказала она через некоторое время, – у меня такое впечатление, что Маргарет тоже им заинтересовалась. Он такой необычный. Он уже в третий раз за эту неделю заходит к нам и…