– Ну! – утвердительно кивнул головой чернокожий.
– Вот! – подхватил мистер Скофилд. – Если сам проповедник так говорил, значит это не святотатство! Правда, Герман? Значит, если сначала говоришь: «Иди в рай!» – то потом можно сказать: «Иди к дьяволу!» Тогда это уже вроде как не будет святотатством. Правда, Герман?
Герман, чрезвычайно польщенный ролью эксперта, взвесил все «за» и «против» и самым решительным образом признал правоту Пенрода. Получалось, что «Иди в рай!» как бы очищало от скверны вторую половину высказывания. Один только Джорджи Бассет по-прежнему не соглашался.
– Этот священник ведь про себя говорил, – занудливо пищал он. – Он говорил, что сам идет к дьяволу. Но ведь никого больше туда не посылал. А Пенрод…
Но остальные не захотели слушать дальше его рассуждения. В пику Джорджи они принялись орать наперебой: «Иди в рай! Иди к дьяволу!» Но через некоторое время занятие это им наскучило, и они умолкли. Тут каждый почувствовал, что спор по-прежнему не решен. Кто же из них больше всех подходит на роль проповедника? Они стали по очереди выдвигать свои кандидатуры на суд Германа. Тот совсем заважничал, однако никак не мог решиться отдать кому-нибудь предпочтение.
Вот мне только интересно бы знать, кто тут первый сказал, что будет священником? – внезапно вступил в спор Джорджи Бассет. – Может быть, это вы первые сказали? Нет уж. Я, я решил стать священником. Я давно мечтаю им стать. Ты же слышал, что я первый сказал, правда, Герман? Ведь после этого ты и вспомнил про своего проповедника!
– Точно! – кивнул головой Герман. – Ты, Джорджи, мне и напомнил.
Пенрод, Сэм и Морис укоряюще поглядели на Германа. Чувствовалось, что авторитет его в их глазах падает с каждой минутой.
– Ну и что дальше? – ринулся Пенрод в атаку на Джорджи Бассета. – Подумаешь, он первый сказал! Да мало ли кто тут что говорил?
– Вот именно! – подхватил Сэм. – А потом мамаша тебе все равно не позволит стать проповедником, Джорджи. Даже и не надейся. Она вообще не разрешает тебе ничего интересного.
– Разрешает! Разрешает! – возмущенно закричал Джорджи. – Даже когда я совсем маленький был, она…
– Маменькин сыночек! Маменькин сыночек! – выкрикнул Морис. – Куда тебе быть священником!
– И буду! И буду! – отчаянно вопил Джорджи. – Я буду священником лучше, чем вы все вместе взятые! Да я одной левой на этот столб залезу!
– Залезет он! – продолжали подтрунивать над ним мальчики.
Они хохотали, улюлюкали, придумывали Джорджи обидные прозвища. Такое вряд ли выдержал бы даже мальчик с более крепкими нервами. Джорджи внезапно почувствовал, как все существо его исполняется гнева. Еще некоторое время он из последних сил сдерживался.
– Нет я буду! Я буду! Буду священником! – усиленно бубнил он себе под нос.
Но мальчики расходились все больше и больше.
– Идите в рай! Идите к дьяволу! – вдруг выкрикнул Джорджи только что узаконенное выражение.
Ему стало немного легче, но ненадолго. Несколько минут спустя он вдруг совершенно потерял голову.
– Доказать, да? Доказать? – вдруг прохрипел он. – Дайте мне только возможность. Сами тогда убедитесь, каким я могу быть классным священником!
– Вот это уже деловой разговор! – похвалил Пенрод. – А ну, тихо! – прикрикнул он на продолжавших орать Сэма и Мориса. – Джорджи хочет держать экзамен на проповедника!
В следующие пять минут Пенрод проявил себя поистине блестящим организатором. Он разработал и согласовал с остальными участниками план испытания на сан священника, которое можно с полным правом именовать «Тестом Германа».
Все эти условия Джорджи воспринял абсолютно спокойно.
– Только-то? – окинув Пенрода безумным взглядом, проговорил он. – Ну, это вообще мне раз плюнуть!
Глава XXVII
ИЗВЕРЖЕНИЕ ВУЛКАНА
В то время как в сарае Скофилдов разрабатывался «Тест Германа», мама юного соискателя на сан проповедника миссис Бассет принимала в своей гостиной разновозрастных особ женского пола, которые пожаловали к ней попить чая со льдом, а также встретиться с мистером Кинослингом. Достойный джентльмен уже успел произвести хорошее впечатление на женскую половину города, и гостьи миссис Бассет с нетерпением ожидали его.
Вскоре мистер Кинослинг с гордо поднятой головой вошел в парадное и прошествовал к остальным гостям. Одновременно калитка, ведущая из сада миссис Бассет в переулок, отворилась, и в нее вошел Джорджи с четырьмя сопровождавшими его лицами – тремя белыми и одним чернокожим. До сих пор миссис Бассет ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с тем, что часто именуют «фатальными совпадениями». Ведь она была мамой самого примерного мальчика в городе. Само имя его стало синонимом благовоспитанности, равно как и всех прочих добродетелей. Вот в семьях Скофилдов и Уильямсов фатальные совпадения совсем не были редкостью. Если бы миссис Бассет разрешала сыну поближе общаться с Пенродом, быть может, то, что произошло на исходе знойного августовского вечера, не показалось бы ей столь необычным. Но многие ли из нас способны на дальновидные решения?