Книжку с инструкциями Джардж потерял, удостоверение его квартирная хозяйка случайно употребила на растопку печи, а вот значок должен до сих пор валяться у него в сундуке. В ближайший четверг всего за тридцать пять центов Пенрод приобрел это сокровище в безраздельную собственность. Не требуя дополнительной платы, Джардж отполировал значок, и он теперь блестел, как зеркало. Значок обладал формой геральдического щита, а на щите были выдавлены черные веские и внушительные слова: «Детективное агентство братьев Грей. Агент № 103».
Это была важная веха в жизни Пенрода. Именно с этого момента он окончательно поверил, что он сыщик. Теперь у него даже был номер. Он был агентом № 103. Дальше значка он в своем знакомстве с сыскным агентством братьев Грей не пошел, и оно навсегда осталось для него некоей могущественной и таинственной субстанцией, скрытой от постороннего взгляда густым висконсинским туманом. Пенроду было достаточно и того, что теперь он агент номер 103. Однако, несмотря на то, что теперь он не сомневался в своей подлинности, он все-таки не думал о себе, как о Пенроде Скофилде № 103. Нет, он думал о себе, как о Джордже Б. Джашбере, этот последний и был агентом номер сто три. Никому из своей семьи Пенрод не показал значка даже издали. Долгое время не видели значка и его приятели, и даже закадычный Сэм Уильямс не подозревал о существовании агента номер сто три. Пенрод носил значок под курточкой у левой подмышки, а на ночь прятал под подушку. Он считал, что значок надо всегда держать наготове. Ведь грабители могут застигнуть его и в постели, и надо тут же предъявить им значок. Должны же они знать, с кем имеют дело!
И все-таки существовал один человек, которому посчастливилось мельком взглянуть на это сокровище. Этим человеком была Марджори Джонс. Пенрод специально сделал большой крюк и задержался возле ее дома, когда возвращался из школы. Он был очень занят или, во всяком случае, делал вид, что занят. Марджори, взглянув на него, сразу с интересом спросила:
– Что с тобой, Пенрод?
– Да так, ничего, – ответил он, озабоченно наморщив лоб, – во всяком случае, ничего такого, что я бы смог тебе объяснить. Потому что ты не поймешь.
– Да что тут понимать! – отозвалась Марджори. – Наверняка подрался с кем-нибудь из мальчишек и теперь боишься, как бы на тебя не напали из-за угла!
– Ничего подобного! – решительно ответил Пенрод, показывая, что не собирается вдаваться в подробности.
– Ну, так в чем же дело? – не сдавалась Марджори. – Я ведь уже второй раз тебя вижу таким!
– Ну и что?
– Пенрод, я прекрасно вижу, что у тебя что-то случилось. – настаивала Марджори. – Может быть, твоя мама узнала о чем-нибудь, что ты сделал, а им не сказал?
– Ни о чем она не узнала!
– Ну, значит, ты боишься, что она потом узнает.
– Ничего я не боюсь!
– Уверена, что боишься! Вот в этом все и дело! – торжествующе сказала она и нарочито нежным голосом запела только что пришедшую на ум дразнилку:
Эта дразнилка настолько задела его, что он временно покинул Джорджа Б. Джашбера и превратился в обиженного Пенрода Скофилда.
– Перестань Марджори!
Марджори его мольба, напротив, вдохновила на дальнейшие подвиги в той же области. Она видела, что он уже вышел из себя, и решила закрепить успех.
– Бедняжка Пенрод Скофилд!
– Лучше перестань, Марджори!
Она засмеялась и, перегнувшись через забор, ткнула в него маленьким чисто вымытым пальчиком.
– А почему я должна перестать? Кто меня заставит перестать, а, мистер Пенрод Скофилд? Сколько хочу, столько и буду петь. Захочу, целый день буду петь! И даже ночью буду петь! А возьму, и вообще буду повторять это до самого четвертого июля. Вот, послушай:
– Ну, и ладно! – с надрывом произнес Пенрод и, круто развернувшись, обиженно зашагал прочь.
– Подожди, Пенрод! Ну, пожалуйста, подожди минутку!
Пенрод замедлил шаги.
– А ты перестанешь? – спросил он.
– Я уже перестала, – ответила Марджори. – И все-таки скажи мне, что с тобой?
И вот, когда она снова перегнулась через забор, так что лицо ее оказалось совсем близко от его лица, он быстро посмотрел сначала на южную сторону улицы, а затем – на северную сторону улицы. Убедившись, что за ним никто не подсматривает, он напустил на себя еще более суровый вид и сказал:
– Побожись, что никому не скажешь, пока жива?
На Марджори его слова произвели огромное впечатление. Глаза ее широко раскрылись.
– Хорошо, – прошептала она и затаив дыхание, ждала, что последует дальше.
– Ну, смотри!
Пенрод отогнул полу курточки, и Марджори открылся блестящий значок у него под мышкой. В последующее мгновение он уже застегнул курточку и, круто развернувшись, зашагал домой. Он шел быстро и не обернулся ни на один из призывов, которые в обилии посылала ему вслед Марджори. Сама же Марджори вынесла весьма неопределенное впечатление о тайне Пенрода и, разумеется, жаждала разобраться во всем подробнее. Прошла еще минута, и Пенрод, так ни разу и не обернувшись, завернул за угол. Марджори в полном недоумении осталась стоять у забора.
Впрочем, в своем изумлении она была не одинока: поведение Пенрода сейчас удивляло многих. Даже мисс Спенс, – а уж она-то достаточно привыкла к выходкам Пенрода, – пребывала сейчас в полном недоумении. Поистине, даже самый невнимательный наблюдатель непременно бы заметил, что Пенрод довольно сильно изменился. С беспокойством перехватывая его взгляды, мисс Спенс все отчетливее убеждалась, что это совсем не тот Пенрод Скофилд и этот, другой Пенрод Скофилд смотрит и на нее и на одноклассников не так, как раньше. От ее внимания не укрылось и то, что, выходя из школы, он опасливо озирается по сторонам, а потом, подняв плечи, быстро и целеустремленно удаляется с таким видом, будто решился на какой-то отчаянный поступок. В той же манере он входил в класс, и она никак не могла отделаться от впечатления, что за дверью он тоже озирается, а затем втягивает голову в плечи. Больше всего мисс Спенс удручало то, что Пенрод, хоть и вел себя очень странно, тем не менее ни в чем не нарушал школьную дисциплину, а, значит, придраться к нему и выяснить, в чем дело, не было никакой возможности. В общем, учительница чувствовала себя беспомощной и не знала, как к нему подступиться.
Перед началом летних каникул мисс Спенс обнаружила еще одну странность. Она тоже, казалось бы, не имела никакого отношения к школе, но все-таки ей показалось, что положение достаточно серьезно и необходимо с кем-нибудь посоветоваться. И она рассказала все другой учительнице, которая жила в соседней квартире.
– Мне и в голову такое не приходило, мисс Картер, – говорила она. – Я никогда в жизни не сталкивалась ни с чем подобным. Да я бы и не заметила, пока это не произошло несколько раз подряд. Но каждый вечер, как я выходила на прошлой неделе из дома, у меня появлялось очень странное чувство. Будто кто-то за мной следит.
– Ужас какой! – воскликнула мисс Картер.
– Сначала это было только чувство, не больше, – продолжала мисс Спенс, – когда в прошлый понедельник я шла на восьмичасовую лекцию, мне вдруг показалось, что за мной кто-то идет. Потом я подумала, что мне это почудилось. Я посмеялась над своими страхами и пошла дальше. Но вы ведь знаете, я ходила прошлую неделю на лекции все дни подряд, кроме субботы, и вот, и во вторник, и в среду, и в четверг, и в пятницу случилось то же самое. Два раза я отчетливо слышала позади шаги, а однажды оглянулась и заметила, как кто-то поспешно скрылся за деревом.
– И что же было потом?
– Я пошла обратно, но там уже никого не было. Тот, кто за мной шел, куда-то скрылся.
– А как он выглядел? – поинтересовалась мисс Картер.
– Было уже темно, и я не смогла разглядеть. Я опять пошла вперед, и он тут же за мной снова увязался следом и шел, пока я не дошла до места.