– Интересно, о чем он сейчас думает?
Червяк и впрямь сидел так неподвижно, словно о чем-то задумался.
– Ну, может быть, он думает о том, какой он толстый, – высказал предположение Сэм.
– Спорим, ты не знаешь, где у него голова, – сменил тему Пенрод.
– Спорим, ты тоже не знаешь.
– А я и не говорил, что знаю, – сварливым тоном ответил Пенрод.
– А я что, по-твоему, говорил?
– А кто сказал, что ты говорил?
Этот вопрос порядком разозлил Сэма, кроме того, он вконец запутался.
– Но ты ведь сказал, что я не знаю, где у него голова, – начал он, – а я…
– Но ты ведь не знаешь, где у него голова!
– Ну, и ты не знаешь.
– А я не говорил, что знаю.
– А я что, по-твоему, говорил?
– А кто сказал, что ты говорил?
– Слушай, – начал Сэм, но тут же умолк. Его не покидало ощущение, что когда-то он уже испытал нечто подобное. Наверное, это было то самое чувство, которое побуждает некоторых людей верить в переселение душ.
Казалось, сейчас вспыхнет очередная ссора. Однако зеленое существо вдруг пришло в движение, и это отвлекло двух друзей от дальнейшего развития конфликта.
– Смотри! – закричал Пенрод. – Он пошел!
– Лезет по ветке, – уточнил Сэм, – теперь ясно, у него голова сверху.
– То, что он лезет вверх, еще ни о чем не говорит, – высокомерно возразил Пенрод. – Мне кажется, он может лезть и задом, и передом. Ты не согласен?
– Нет, не согласен, – настаивал на своем Сэм. – Зачем, скажи на милость, ему ходить задом наперед, когда гораздо удобнее ходить, как все ходят? А если так, у него голова наверху. Тут и говорить не о чем.
– Нет, есть о чем! Надо найти, где у него лицо. Только тогда будет ясно, где у него голова. Где лицо, там и голова. Так или нет?
– Нет! – категорически возразил Сэм. – У него вообще нет лица. Он вообще сверху выглядит точно так же, как снизу. Сам не видишь? Никакой разницы нет. Каждый, у кого голова хоть немного варит, поймет, что голова у него сверху. Думаю, ему бы самому не очень понравилось, если бы у него голова была внизу.
– А ты откуда знаешь, что бы ему понравилось? – спросил Пенрод. – Может, он как раз хочет, чтобы у него голова была не сверху, а где-нибудь в другом месте?
– А зачем ему это хотеть? – раздраженно возразил Сэм. – Зачем ему может понадобиться, чтобы голова была в другом месте? Зачем кому-нибудь такое надо?
– Зачем? – предвкушая, как сразит сейчас соперника убийственным аргументом, переспросил Пенрод. – Ты не знаешь, зачем?
– Нет, не знаю. И ты не знаешь!
– Ах вот как, значит, я не знаю?
– Конечно, не знаешь! – выкрикнул Сэм.
Пенрод одарил его высокомерной улыбкой.
– Спорим, сейчас я тебе скажу, зачем?
– Ну, скажи.
– Вот. Слушай! Допустим, кто-то охотится за ним, и тогда он, вполне естественно, захочет, чтобы лицо у него было внизу. Потому что так ему будет лучше видно, ползет за ним кто-нибудь или нет. Так или не так? Думаю, тут и спорить не о чем!
Сэм был повержен. На блестящие доводы друга ему было нечего возразить. Пенрод, в свою очередь, не собирался облегчать Сэму горечь поражения.
– Ну, – язвительно заметил он, – теперь ты, наконец, убедился, как много понимаешь в червяках?
У Сэма хватило присутствия духа, и он признал поражение.
– Может, я и не понимаю в табачных червях, – скромно проговорил он, – не так-то уж я много их видел. – Он растерянно поскреб землю носком ботинка. Потом, словно о чем-то вспомнив, он оживился и несравненно более веселым тоном добавил:
– Зато, могу поспорить, ты не знаешь про кузнечиков то, что я знаю!
– Спорю на что угодно, если я не знаю, и ты не знаешь.
– Спорим, сейчас я тебе скажу?
– Ну, давай, говори!
– Спорим, ты не знаешь, что кузнечики жуют табак!
Пенрод презрительно фыркнул.
– А вот и жуют! – настаивал Сэм, и в голосе его послышалось возмущение.
Пенрод хохотал, строил рожи, приплясывал и издавал какие-то дразнящие вопли. По мнению Сэма, он вел себя просто отвратительно.
– Сейчас сам увидишь!
Сэм принялся шарить в траве. Пенрод с подчеркнуто пренебрежительным видом плюхнулся на землю под кустом и продолжал издеваться над приятелем. Он перекатывался с живота на спину, колотил ногами по земле, размахивал руками и, не переставая, смеялся.
– Кузнечики жуют табак! – вопил он. – Кузнечики. Жуют! Ха-ха-ха!
– Вот, – сказал Сэм. Он, наконец, нашел кузнечика и теперь предлагал Пенроду небольшой эксперимент.
– Гляди!
Сэм поднес к челюстям кузнечика палец, затем чуть-чуть сжал пленника и тут же получил веществнное доказательство.
– Ну, теперь понял? – крикнул он, тряся перед носом Пенрода указательным пальцем, на конце которого осталась «табачная» жвачка. – Может ты и теперь скажешь, что кузнечики не жуют табак?
Пенрод от восхищения не мог выговорить ни слова.
Следующие четверть часа никак нельзя было назвать удачными для окрестных кузнечиков, ибо Сэм, а с ним и Пенрод продолжали изучать степень пристрастия этих насекомых к табаку.
– Подумаешь, – сказал наконец Сэм, – я с пяти лет знаю, что кузнечики жуют табак.
– И ты ни разу не сказал мне об этом! – поразился Пенрод скрытности друга.
– Пенрода настолько удивило это открытие, что он понял: уж в тот период лета, когда водятся кузнечики, он теперь никогда в жизни не сможет соскучиться.
– Я просто думал, что все это знают, – скромно ответил Сэм. – Ну, а когда ты сказал, что я ничего не понимаю в червяках, я вспомнил, что зато знаю кое-что про кузнечиков. И я подумал: а вдруг ты не знаешь? Но все-таки мне казалось, что ты это тоже должен знать.
– А что еще умеют кузнечики? – спросил
Пенрод. Самим вопросом он как бы подчеркивал, что во всем, что касается кузнечиков, целиком и полностью уповает на знания Сэма.
– Ничего, – ответил Сэм. – Больше они ни на что не способны.
– Слушай, а где они берут табак? Из табачных магазинов что ли таскают?
– Ну да. И из других мест тоже.
Потом они снова принялись экспериментировать. Похоже, несчастным кузнечикам уже не суждено было предаваться, как пагубному пристрастию к табаку, так и хорошим привычкам. И вот, когда поблизости больше не оказалось ни одного живого кузнечика, Пенрод спросил:
– А еще что-нибудь ты знаешь, Сэм?
Мистер Уильямс решил, что Пенрод опять над ним издевается и в праведном гневе рявкнул:
– Успокойся, побольше твоего знаю!
– Да ты не сердись, Сэм. Я не то имел в виду. Я хотел только спросить, знаешь ли ты еще что-нибудь, чего я не знаю?
– Ну, – моментально сменил Сэм гнев на милость, – пожалуй, знаю. Дай-ка подумать. А! Вот. Спорим, ты не знаешь, что если вырвать черный волос из хвоста у лошади, опустить в бутылку с водой и оставить на три недели, он превратится в змею.
– Это я еще в детстве знал, – сказал Пенрод.
– Я тоже, – ответил Сэм. – Спорю, на что угодно, я все равно это раньше тебя узнал.
– Это все знают. Каждый с детства знает, что черный волос из хвоста лошади можно превратить в змею, – заявил Пенрод. – Ну, скажи, кто этого не знает?
– Но я ведь не говорил, что кто-то не знает, так ведь?
– Ну, а кто говорил, что ты… – тут Пенрод осекся. Глаза у него загорелись. – Слушай, Сэм? – спросил он. – А ты когда-нибудь пробовал это?
– Нет, – задумчиво отозвался Сэм. – Мне кажется, когда я об этом узнал, у нас уже не было лошади. А потом я был тогда еще маленький и ничего не умел. Если бы даже я захотел вырвать черный волос у лошади из хвоста, у меня бы тогда все равно не получилось.
Пенрод подпрыгнул от возбуждения.
– Ну, теперь-то, думаю, мы достаточно выросли! – воскликнул он.
В ответ раздался оглушительный вопль Сэма. Вопль, казалось, исходил из самого его сердца, из чего можно было заключить, что и Сэма охватил священный пламень энтузиазма.