Девятнадцать
Она намерена бороться, даже если придется разорвать в клочья платье на этой пятифутовой пигалице, светящейся счастьем. Малфой у алтаря выглядит растерянным, он озирается по сторонам. Пэнси опускает вуаль — никто не должен видеть её слёз, когда она слышит клятву Верности. Не себе.
И тогда она обновляет запись в своем дневнике, к которому не прикасалась уже несколько лет. Она не пишет ничего нового, только подчеркивает фразу «Пэнси знает, что ненавидит Драко» тремя жирными линиями.
Смотрит на себя в зеркало и скорбь в глазах тоже подчеркнута жирной чертой… растекшейся туши.
Тридцать пять
Пэнси порой кажется, что Драко знает её лучше, чем она сама. Во всяком случае его длинным, ловким пальцам ничего не стоит заставить её кричать за несколько минут, если их хозяин того хочет. А если у него настроение поиграть, любовник может истязать её часами, доводя до пограничного состояния и оставляя намокшую, горячую, жаждущую, умоляющую.
Хозяин… владелец… многих вещей, коих не перечесть по пальцам. Пэнси кажется, что она сама — трофей, на вроде тех, которыми уставлена каминная полка в кабинете Драко.
— Ты говоришь, что не любишь жену. Почему бы тебе не уйти? Не предложить развод?
— Тот пост, что я теперь занимаю, высок. И живу я под лупой врагов и под прицелом камер репортёров. А статус семейного человека даёт многие блага.
— Ты никогда не посылаешь мне сов. И только я являюсь инициатором наших встреч! — она действительно теряет терпение.
— Пэнси. Я не посылаю корреспонденции тебе по той же самой причине: это опасно.
— Брехун. Ты перестал писать ещё в школе.
Её тело привыкло к прохладе шелковых простыней, но и они кажутся раскаленной сковородой сегодня. Он не остается с ней в эту ночь. Молча одевшись, уходит, а она не может заснуть. Впервые за много лет Пэнси плачет.
Сорок пять
Она выглядит значительно лучше своих ровесниц. Фигура, не испорченная беременностью и родами, делает образ почти идеальным: кожа, волосы, ногти — все, как у юной девушки. К ней приятно прикасаться, и она позволяет себе проводить время с молодым человеком гораздо охотнее, чем ждать пятницы.
По пятницам ей тяжело, ведь…
Ведь уже три года именно по этим дням она навещает Драко в Малфой-Мэноре.
— Какой огромный и пустой дом. Зачем он тебе одному?
— Привет, Пэнси.
Она, как всегда, застает его читающим книгу или газету, которая плавно ползёт вниз, едва Драко слышит её голос.
— Прекрасно выглядишь, — мужчина делает комплимент.
И Пэнси хочется соврать в ответ, но язык не поворачивается, когда она видит серебро седины пустой породой врезавшееся в драгоценные золотистые пряди. Лоб Драко испещрён глубокими морщинами вдоль и поперёк, и эта символическая решетка будто не дает мыслям вырваться наружу.
— Скажи, Драко, может ты переедешь ко мне? — начинает она надоевший обоим разговор, и на этот вопрос мужчина привычно качает головой. Отрицательно.
— Я всё ещё люблю тебя. А ты? У тебя никого не осталось. Сын переехал… Астория. Её больше нет…
Пэнси запинается, понимая, что, возможно, сболтнула лишнее, и они поссорятся.
— Ты любил Асторию? — тихо спрашивает она.
— У любви нет прошедшего времени, — отвечает Малфой, и взгляд его теряет осмысленность, обратившись куда-то внутрь.
— А я? Меня ты просто хотел?
Он вздрагивает, возвращённый в реальный мир слишком высокой нотой.
— Я всегда хотел Грейнджер. И хочу до сих пор.
Ей хочется ударить, но рука, уже занесённая над щекой, останавливается. Драко впервые за много лет смотрит ей прямо в глаза. Сегодня он честен. А может быть и всегда был честен в своём молчании. Просто она не хотела слушать, о чём повествует его тишина.
Пэнси возвращается домой лишь под утро. Одна. Проснувшись в объятьях Драко, она понимает, что хочет побыть наедине со своими мыслями. До следующей пятницы, когда ноги снова сами понесут её к Драко. Но надпись в дневнике она делает: «Пэнси знает, что любит Драко. А он её нет».
Всю неделю она грустит и отказывается от встреч с поклонником. Она ждёт письма от Малфоя. И письмо это обязательно должно содержать извинения и объяснения. И чтобы после точки одно короткое: «Жду…»
Она искренне ждет совы от Драко, пока не вспоминает: последнее письмо от него она получала в четырнадцать лет.
«Эта дорога ведет точно к чёрту, почему бы тебе не ступить на неё?». Она пишет это послание и даже отравляет его совой, но потом долго не может избавиться от мысли, что поступила не так, как хотела.
Сорок семь
Он ушёл рассветным утром в день смерти собственной жены, только пятью годами позже. Пэнси узнаёт об этом из газет.
Чёрной вороны хвост — траурная церемония, и Пэнси снова прячется за вуалью, понимая, что её слезы здесь ни к месту. Как и платье. Она так привыкла к вещам, открывающим соблазнительные колени, подчёркивающим сахарную белизну кожи, что в день похорон не нашла ничего пристойного в гардеробе из чёрных вещей.
Пэнси смотрит на Драко. Ещё один миг и крышка гроба скроет любимое лицо навсегда.
Удар молотка. Птичий крик. А ноги несут её подальше от отмеченных белыми камнями людских потерь.
Прохладно. Трава седа, то ли от дождя, то ли от рос, но Пэнси скидывает туфли и идёт босиком. Шляпа с вуалью чёрным гнездом остается на земле.
— Эй, мисс, с вами всё в порядке?
Мальчишка. Одетый в узкие, потёртые джинсы. Изумрудного цвета глаза, всклокоченные тёмные волосы. Кого-то он ей напоминает, но Пэнси никак не может взять в толк кого именно.
Она ужинает в обществе юноши, который с удивлением округляет глаза, услышав число «сорок семь» — её возраст.
Он представляется Джеймсом.
…
В тот вечер Пэнси не приглашает мальчика к себе, хотя тот и не против. Ей нужно побыть в одиночестве. Разбирая старые документы в столе, она находит старую, ещё школьную колдографию Драко Малфоя, обнимающего её за талию. Во взгляде юноши ничего порочного. Он просто улыбается, прикасаясь по-дружески.
На дне ящика блокнот в алой обложке, шуршащий в падении пожелтевшими крыльями страниц.
Пэнси читает свои записи и остановившись на последней, взмахивает волшебной палочкой. «Пэнси знает, что умеет любить», — остается в нём последней записью.
…
Мягкими кошачьими лапками темнота наступает ей на грудь. Пух невесомый, а дышать невозможно…
…
Птицы трогают крыльями небо, она — коленями ледяной пол церкви. В гардеробе Пэнси теперь рукава платьев не достают даже до середины юбок. Она поправляет мягкую ткань подушечками пальцев, разумом касается книги, что раскрыта перед священнослужителем, и понимает, что голоса Бога она не услышит никогда.
…Памяти Софьи Г.
_____________________________________
Charmante petite fille* — прелестное дитя (фр).