Мы вышли из ювелирного магазина, сверкая одинаковыми кольцами на безымянных пальцах. Марк Омделёр так и не появился, а Моника, похоже, стеснялась меня. Во всяком случае, в этот раз она не рискнула нам ничего предложить, да и сама продажа прошла быстро и скомкано.
Нива была уже загружена и ждала нас возле двери. На этот раз за руль села Жанна.
К моему удивлению, патруль на КПП не спешил нас выпускать. Вместо этого ко мне подошёл капрал Акумба, взял под козырёк и торжественно произнёс:
— Мистер и миссис Сухов, вас срочно приглашают в представительство Ордена. Если вы не против, мисс Мэри Сью, — при упоминании этого имени он заметно покраснел, — ждёт вас прямо сейчас.
Мы переглянулись и синхронно пожали плечами.
В кабинете Мэри всё было без изменений. Сама мисс Сью, развалившись, сидела на диване прямо под струёй холодного воздуха из кондиционера. При нашем появлении она даже не пошевелилась, лишь лениво махнула рукой, указывая на место рядом с собой.
— Садитесь.
— Что случилось, Мэри, — я был не на шутку взволнован.
— Ничего страшного, Гена. Просто утром мне поступила информация, что тридцать восьмого числа на базе «Россия» ожидается прибытие Анны Карповиц.
Я непонимающе махнул головой, прося продолжать. Но ответила мне Жанна.
— Гена, это моя младшая сестра. Мэри, а что ещё известно? Отец тоже с ней?
— По имеющейся у Ордена информации, Анна Карповиц записана как сирота и идёт по категории Б, то есть по программе переселения неимущих.
— Как неимущих? — глаза Жанны стали вдвое больше обычного. — У папы же была хорошая должность и свой бизнес. Анька никогда ни в чём не нуждалась. Почему неимущих?
— Этого я не знаю. Но мне, как представителю отделения, в юрисдикции которого проживает ближайший родственник прибывающей, передали по ней информацию и попросили предложить вам встретить Анну Карповиц на базе «Россия».
— Странно, нас, когда мы с мамой приехали, никто не встречал.
— Жанна, у вас же здесь не было родственников, — встрял я.
— Нет, дорогая, — Мэри мило, но всё равно официально улыбнулась. — В деле отмечено, что Анна Карповиц сообщила о родственниках здесь и попросила по возможности её встретить.
Она перевела взгляд на меня и продолжила:
— А для тебя, Гена, это будет отличная возможность легализоваться. Я передам аудиозаписи и документы по твоему делу, и ты наконец-то получишь свой собственный АйДи. — Она посмотрела на нас обоих, улыбнулась, и добавила. — И тогда вы сможете взять одну фамилию. Как настоящие, — она подчеркнула это слово, — муж и жена.
Потом мы сидели в бамбуковом баре и переваривали информацию. Я пил маленькими глотками кофе, запивая его по карпатской привычке холодной водой, Жанна цедила уже второй бокал вина. Между глотками она неохотно рассказывала:
— Родители развелись, когда я пошла в первый класс. Не знаю, как он это сделал, но мы с мамой остались в однокомнатной квартире, а Анька ушла с ним в загородный дом. Отец тогда получил должность на таможне, а кроме этого, открыл магазин по продаже конфиската. Формально владелицей сделал свою сестру, тётку мою, она вообще в другом городе живёт, а управлял сам. Получилось очень подло, они имели всё, а алименты он платил с минимальной зарплаты.
Было заметно, что Жанне неприятна тема разговора. Она вертела головой, отвлекаясь на всякие мелочи и буквально заставляла себя продолжать рассказ.
— Понимаешь, Струна, она постоянно хвасталась. Я не хотела её видеть, а она приезжала на машине с шофёром только чтобы похвалиться новой шубой, телефоном или ещё чем-то. А мы впроголодь жили, Гена! — Жанна сорвалась на крик и у меня защемило сердце.
Через минуту она справилась со слезами и продолжила.
— Знал бы ты, как я её ненавидела тогда. Мама всю жизнь всё тянула сама. И я старалась, училась. Гена, я одевалась хуже всех в классе, а у Аньки было всё, что хочешь, и она ничего не хотела делать, за неё все проблемы папочка решал. За неё, Струна, а меня как будто и не было!
Из глаз Жанны катились слёзы, лицо раскраснелось, после каждого слова она всхлипывала, но продолжала:
Однажды Анька передала для меня целый мешок одежды. Типа, ей не подошло. Я, когда его взяла, чуть не умерла от счастья. Дома открыла, а там всё ножницами изрезано. Ни одной целой вещи, Гена! Как я плакала тогда. Мне хотелось убраться далеко-далеко, чтобы никогда её больше не видеть. А потом мы с мамой сюда уехали. И здесь я тоже училась. А мама работала. У меня ведь в школе даже мальчика не было, одна учёба.
Она махнула рукой, показывая, что не хочет об этом говорить, потом всё-таки продолжила: