- Я не думаю, что виновата в той аварии, просто мне кажется, что у меня был шанс это предотвратить, а я его не использовала.
Калинов сочувственно, понимающе кивнул.
Я постаралась скрыть свое раздражение от того, что он даже представить себе не мог, насколько мне хреново. Он не имел никакого права так кивать.
Мужчина наклонился над своим чаем - вообще, у меня тоже была своя чашка, однако я к ней даже не притронулась ни разу. Хотелось поскорее закончить этот дурацкий опрос, и свалить уже отсюда.
"Почему ты оказалась здесь, Виктория?"
Как я поняла, у него явно был заготовлена провокация за провокацией.
- Потому что я наглоталась наркотиков и пыталась покончить с собой.
Меня передернуло от воспоминаний того, как я, под действием таблеток, начала резать вены, чтобы высвободить "пыльцу" и взлететь над землей. А потом как мать упекла меня в эту психушку, чтобы мне дали достойное лечение.
"Почему ты сделала это?" - спрашивает психиатор.
Я вновь вздохнула. Честное слово, Калинову не хватало только реплики "Вы хотите об этом поговорить?"
- Что именно? Наглоталась таблеток? Потому что я устала от всего. Они казались мне способом уйти от проблем, - и от кучи галюцинаций, которые внедряет мне моя же интуиция. - Почему пыталась покончить с собой? По той же самой причине. Хотела освободиться и взлететь над мирским.
Я скрестила руки на груди. Знаю, что доктор прочел в этом жесте. Закрытая позиция. Окончание разговора с моей стороны.
Док поднял глаза к небу и кивнул.
"Можешь идти".
Я поднялась со стула, совсем не ощущая должной радости от того, что допрос окончился. У меня депрессия, и как мне уже сказали, это было последствием наркотических веществ в моем организме.
Если выкарапкаюсь отсюда, никогда в жизни больше не приму ни грамма.
Возвращаясь в свою палату, я застала там Стаса. Он обнял меня своей горячей рукой, отчего я всем телом прижалась к нему. Только он дарил мне чувство безопастности.
С тех пор, как я попала сюда, меня постоянно казалось, что меня хотят убить. Те тени, что сновали туда-сюда по начам, были лишь наполовину реальны хотя бы потому, что реального вреда принести не могли. Они лишь шептали мне на ухо, что моя любовь - это моя же смерть, что такой как я, нельзя никого любить. Запугивали меня. Заставляли натягивать одеяло по самую макушку по ночам.
Но один раз это было совершенно реально.
Красные продолговатые следы на моей шее прямое тому доказательство. Если смотреть на них издалека, можно даже разглядеть очертания ладони...
Я точно знаю, что во сне кто-то пытался меня удушить. Правда, кто, понятия не имею. Тогда мне привиделось, что это был Стас, но такому я поверить не могла совершенно. Нет, кто угодно только не он. Даже интуиция говорила мне, что доверять Стасу можно как самой себе. Я спрашивала у него самого, кстати, был ли он вообще в тот день у меня в палате. Как выяснилось, он вообще был в психиатрической клинике каждый день, однако я не всегда была вменяема, чтобы осознавать его присутствие. Конечно, интуитивно я чувствовала его рядом, и именно это прогоняло тени из моей головы...
Прижимаясь к его телу, я вдыхала такой родной запах корицы и миндаля. От него всегда так пахло и это восточное сочетание уже навсегда врезалось в мою память. Так жаль, что Стас не различает запахов.
- Мне нужно на обед, - говорю я ему прямо в футболку, которая касается моих губ. - Тебе придется подождать меня еще кое-какое время.
Сам факт того, что нам придется снова разлучиться, отдавался в моей голове грустью.
Вообще, у посещений есть строго отведенное время, плюс это время довольно жестоким образом на самой середине разрывает обеденный перерыв, на который должны ходить все пациенты (иными словами психи) без исключения и какого-либо сопровождения.
На лице Стаса появилась заговорщицкая улыбка, которая тут же отразилась на мне, когда я поняла, что он сделал.
Парень потянулся за своей сумкой и достал оттуда бутерброды, бутылку Спрайта и плитку молочного шоколада с арахисом и вафлями. Шестое чувство подсказывало, что Стас уже успел договориться на счет того, что я не явлюсь на обед.
- Вау... - только и смогла выдохнуть я.
Мы присели на кровать, разместив все это богатство на тумбочке. Я взяла один из бутербродов с сервилатом. Помнится, несколько дней назад мы лежали на траве и думали о том, как бы замечательно съесть целую палку колбасы. И похоже это не было простым совпадением.
Улыбаюсь.
Как же я давно не растягивала свои губы в улыбке, даже не привычно. После наркотиков осталась какая-то всепоглощающая депрессия, которая не позволяла мне порадоваться даже мелочам. А сейчас Стас будто выуживал из моего организма все вредные, темные вещества. Лечил меня.