— Я тебе не друг.
— Зато я тебе друг, Снежище ты мой дорогой, зато я тебе — искренний и преданный друг! Вот уже лет сто, не меньше. Или сто пятьдесят?.. Меньше?.. Но ты будешь слушать ответ на свой вопрос, или ты будешь меня перебивать?
— Да, извини.
— Боги простят. Вот, слышу — аура знакомая. Подбираюсь поближе, а тут, на подходе, такие зловещие заклятья висят, что душа в пятки… Ну, ладно, думаю: мы, ратники, народ привычный ко всяческим неудобствам походной жизни, а Мору, коняге моему, аж дурно стало от всех этих гнусных волшоб… или волшебств — как правильнее?
— От волшбы.
— Да, точно. Конягу я в камень обратил для надежности, а сам пошел на шепот ауры, поперек заклятьям. И вот я здесь, любуясь белым Снегом. А ты что тут делаешь? Свидание, что ли назначил?
— Вроде того. Долги отдаю.
Верзила, тем временем, подошел поближе, потрогал осторожными тычками пальцев одну цепь, потом другую…
— Надежная штука. Из Уманы кузнечиха неважная, сии цепочки она явно, что у Чимборо заказывала. Хочешь — избавлю тебя от них?
— Да уж не затрудняйся.
— А чего тут сложного? Два удара Брызгой — это меч мой так наречен, да два надреза около запястий, им же, — и ты свободен.
Зиэль смотрел в глаза Снегу холодно, испытующе, но с добродушной улыбкой на разбойничьем лице.
Снег выдержал этот взгляд, как и всегда выдерживал, и в очередной раз изумился про себя: «сумел и не дрогнул, надо же!»
— Эх, какое заманчивое предложение. И что я буду должен взамен?
— Да ничего. Пойдем прочь из этого проклятого места, потом доберемся до ближайшего селения — из уважения к тебе я буду следовать пешим, ведя Мора в поводу, там приоденем тебя, вооружим. Поедим, попьем — и… чего-нибудь придумаем. Бок о бок с таким путником как ты, дорогой Снег, жить втрое безопаснее и вчетверо красочнее, ибо среди смертных не встречались мне люди, более странные, чем ты, более знающие и любопытные. Будем верны друг другу и преданы, как герои-близнецы, Чулапи и Оддо. До конца времен. Впрочем, сие может быть ненадолго.
— Иными словами, я должен будут стать тебе вечным спутником, на правах слуги?
— На правах друга. Желающих попасть ко мне в слуги гораздо более чем предостаточно, дорогой Снег. Придам тебе силы, верну относительную молодость… Или даже больше, если ты заслужишь и захочешь.
— Да ты что? Вот ведь щедрое предложение.
— Ты не веришь мне, рыцарь?
— Не верю.
— А зря. В моих словах и рассуждениях нет и не было ни единого слова неправды. Ни сейчас, ни в прежние времена долгого нашего с тобой знакомства. Надеюсь, ты, порывшись в памяти своей, не найдешь ни одного опровергающего примера?
— Отец лжи способен превращать в кривду любое слово, любую клятву, не прикрывая замыслы свои тупым и откровенным обманом. Я тебе не верю.
Снегу показалось, что Зиэля искренне забавляет этот разговор, ничуть не сердит, ибо Зиэль вновь рассмеялся и даже хлопнул Снега по плечу. — И сразу мороз по коже!
— Он мне не верит! Неблагодарный! Любой другой на моем месте вытащил бы на свет наш давешний уговор… Позволишь мне напомнить?..
Снег лишь повел плечами в ответ, бессильный спорить с собственным прошлым.
— …Напоминаю дословно:
«— …подарок мой будет не подарок, а задаток, в обмен на будущую твою ответную любезность, когда и если надобность в таковой мне приспичит. Условились?
— Да.
— Сие — справедливый размен, Санги?
— Да.»
Зиэль вынул из под полы камзола плоскую баклажку и гулко отхлебнул оттуда.
— Хочешь, Санги?
— Вино?
— Имперское, лучшего шиханского урожая, почти полкругеля плачено.
— Нет. Воды бы попил.
— Пей, там уже вода. И продолжим беседу.
Зиэль обтер влажное горлышко сосуда о пояс и протянул Снегу. Тот поколебался и принял.
— Вот, молодец, святой отец. А то, небось, думал, что я туда подбавлю одурманивающего зелья?
— Чушь.
— И я говорю — чушь. Поскольку и безо всяких зелий могу любого заставить перед собою в пляс пуститься, хоть вприсядку, хоть как. Нет, дружище Снег, мне надобны только добровольная дружба и приязнь. И то не от всех, но лишь от достойных. Попил? Согласен со мною?
— За воду спасибо. С тобой не пойду, у меня, как ты метко выразился, свидание, которое мне пропускать никак нельзя.
— С Уманой, что ли? Но ведь она тебя съест? А? Чего молчишь, Снег? Она тебя заживо сожрет, понимаешь? Что примолк?